Псих

Так что, а эта компания, ещё пять минут назад состоящая из малознакомых людей, быстро нашла объединяющую идею, которую выказывал этот весельчак Фурс, который не только тщательно, следя за пустотой бокалов и быстро купируя эту недостаточность, тем самым вливал должное в горла сидящих за столом, но и своей интригующей словесностью будоражил умы застольников. Что, в конечном счёте, и вылилось в то, что Фурс, взяв инициативу, а так же, как бы случайно, перехватывая под столом ногу Лики в свои загребущие руки, смог на первых порах отодвинуть Илью далеко, не только в тень, но и в кресло, откуда тому только и оставалось, как только восторгаться этой инициативности Фурса. Ну а как только Илья делал попытки вставить своё слово, то они тут же пресекались на корню, затыканием его рта новой порцией алкоголя, который, на так называемых старых дрожжах, присутствующих в организме Илье, возымели своё ускоренное действие и ввели того в бессловесный транс. В котором понимание мира, требовало от тебя лишь одного, безмолвного созерцания, с высоты которого, ты осознавал никчемность любых физических человеческих действий, которые двигайся не двигайся, а всё равно, в оконцовке приведут к одному.

Что, наверное, имело в себе крупицы мудрости, раз после нескольких смен блюд и бутылок, эти приверженцы более извилистого пути, достигли общего с ним состояния отрешенности от самого себя и пришли к пониманию того, что мир, скорее всего, катится в тартарары (Здесь явно без влияния Фурса не обошлось) и что надо брать от жизни всё, что и было всеми ими проделано по отношению закусок, горячего и холодного жидкого. Но если для насыщения материального, многого не требуется, то духовная константа более требовательна к себе и поэтому, для её насыщения одними словесными выкрутасами не обойтись. Что, по полной и выкладывал из своих загашников Фурс, то поочередно после тоста на брудершафт, облизывая бокалы, свои губы, губы Анжелы, снова свои губы, опять бокал, губки Лики и опять свои, с приправленными котлетой, то тревожа эти ещё непонятливые, хотя уже достаточно набравшихся для должного понимания его намерений женские умы, своими ручными поползновениями до их втянутых в колготки ног, которые так живо отдаются в эти, натруженные на пересчётах купюр руки Фурса.

Поочередно испытывая внимание этих особ, испытывающих умопомрачение даже при такой близости алмазов к своей особе, Фурс вызывает в них ревностное желание побороться за этот полный алмазов ручной приз. Что вполне укладывается в схему улаживаний с ними отношений у Фурса, который, уже не видя в Илье хоть какого-то соперника, решил этим победным дуплетом вынести ему мозг.

Но Фурс, однозначно, спринтер по жизни, раз, его надолго не хватило. Да и, по всей видимости, он, как и Илья, тоже имел в своём распоряжении запас старых дрожжей, которые после нескольких подходов к бутылке и походов в туалет, возымели на него своё приложное действие и вынесли его, не как ожидалось Анжелой или Ликой к ним на коленки, а по странному намерению самого Фурса, к не ожидавшему от этого толстяка такого маневра, Илье. Илья поначалу подумал, что Фурс вновь задумал какой-нибудь новый ход конем или вернее сказать, лошадью, которых он уже практически оседлал, но как оказалось, Фурсу вдруг внезапно захотелось выговориться и он, увидев в Илье подходящего собеседника, позабыв о всяких там лошадях и кобылах, придвинувшись в плотную к Илье, начал тому изливать свою душу.

–Достойная оплата. Тсс. (прижав палец ко рту, кивнул в сторону насупившихся дам Фурс) Если она позволяет начать с нуля новую честную жизнь, то разве это не стоит предательства. – Осоловевшими глазами уставился на Илью Фурс.

– Достойная, предательства. Вы всё сами назвали своими именами. Так что, мне добавить нечего. – Не испытывая такого же одушевления, сухо ответил Илья и принялся прополаскивать рот, то ли от этого грязного слова, то ли от смрада несущегося изо рта Фурса.

–Вот как. – Совсем невесело рассмеялся Фурс. – А ведь я, всё о тебе знаю. – С налётом язвительности, процедил сквозь зубы Фурс. Но Илья не успел ему ответить, как зазвонивший телефон, заставил Илью встревожено отвлечься.

А как не встревожиться, когда, судя по цифрам или вернее будет сказать, своему закрепленному в его памяти ряду цифр, которые, не смотря на старания алкоголя, еще не выветрились из его памяти, принадлежали Маше. И видимо, Маша не выдержала и позвонила сама, для того чтобы извиниться за ту свою навязчивость, с которой она, прямо-таки заставила взять Илью её телефон. На что Илья, в своём бодром, способным на великодушие духе, заявил, что всё нормально и Маше не зачем беспокоиться.

–А что там, так шумно? – спросила Маша.

–Да меня тут, в ресторан позвали. – Не подумав, ляпнул Илья.

– А, понятно. – С грустью в голосе, ответила Маша.