Психиатрия

Одновременно с этим звучит вовлечённость той или иной формы мышления. Так, при аутистическом мышлении предпочитаются случайные, формальные, скрытые или латентные признаки («река отличается от озера тем, что в ней бывают воронки», «река отличается от озера конфигурацией водного зеркала», «река отличается от озера тем, что в ней велики запасы энергии»). При преобладации эгоцентрического мышления игнорируются социальные аспекты объектов («озеро от пруда отличается тем, что вода в пруде медленно, но движется»). Включение пралогического мышления может преобладать признаками тождества и сходство принимать за идентичность («тут никого нельзя исключить, кошка, собака, рысь и корова – все они животные»).

Обращает на себя внимание то, что чаще здоровые индивиды адекватно используют имеющиеся у них мыслительные структуры. Например, для решения практической задачи – практическое мышление, теоретической – абстрактное и т. п. Пациенты с органической патологией ограничены в выборе за счёт наглядно-образного и наглядно-действенного мышления. Их выбор признаков носит однообразный, ригидный характер. Совсем иная картина наблюдается у больных шизофренией. Мыслительные структуры пациентов включаются как бы хаотически, непредсказуемо и неуместно. Так, при решении сугубо конкретной задачи может включаться концептуальное мышление («река от озера отличается площадью зеркальной поверхности») и, напротив, вместо абстрактного мышления актуализируется практическое («работа отличается от труда тем, что слесарь, к примеру, должен уметь пилить и шлифовать металл»).

Пациенты с шизофренией обнаруживают иногда склонность к псевдоабстрагированию

, опираясь в своих суждениях на словесно-логические, а не на объективные характеристики явления. Это, в частности, симптом патологического полисемантизма (Лебединский, 1938), или, иными словами, склонность идентифицировать явление по семантике обозначающих его слов. Так, пациентка считает себя душевнобольной на том основании, что её «душа болит за всех». Пациент не соглашается с тем, что он холерик, так как в слове «холерик» есть упоминание о холере. В наблюдении В. М. Блейхера (1989) пациент разграничивает психиатрических и соматических больных, указывая, что последние являются «детьми одной матери – они соматические». Или пациент говорит, что он не болен, «так как в слове «больной» есть напоминание о боли, а у меня ничего не болит».

Склонность к псевдоабстрагированию может проявляться и в том, что пациенты дробят символы на составляющие их элементы, отвлекаясь от значения этого символа, – симптом диссоциации символов. Так, больная говорит, что «временами она теряет способность понимать прочитанное. Предложения текста, – поясняет она, – распадаются на отдельные слова, а слова дробятся на буквы. И я перестаю соображать, о чём я читаю». Некоторые пациенты приобретают способность «расшифровывать» некие скрытые ранее значения символов. Иногда, напротив, символы как бы сливаются друг с другом, так что образуется новый символ со смешанным значением. Н. Гоголь в «Записках сумасшедшего» шаг за шагом описывает историю помешательства своего героя. К концу рассказа у больного появляются слияния символов: «Мартабря 86 число. Между ночью и днём». Позднее Е. Блейлер назовёт это явление сгущением

и в качестве иллюстрации приведёт такое высказывание пациента: «Господь Бог – это корабль пустыни». В этой фразе, считает Е. Блейлер, воедино сплелись мысль из Библии, а также представления о пустыне и верблюде.

5) Нарушения операции синтеза. Проявляются неспособностью создавать целостную картину происходящего. Необходимым условием синтеза является наличие и адекватное функционирование структур мышления, объединяющих впечатления и мысли в нечто законченное. Амнезия таких структур (при деменции, Корсаковском психозе) приводит к тому, что впечатления и мысли остаются разрозненными. Нарушается способность понимать значение каких-либо ситуаций, хотя пациент может правильно описать отдельные впечатления и последовательность их смены. Особенно часто это расстройство встречается при шизофрении – ситуационные слабоумие.