За рациональным обрамлением мыслей и поступков человека психоаналитик усматривает сложное переплетение иррациональных мотивов, связей и отношений, которые ускользают от сознания. Задача психоаналитика – расшифровать язык бессознательного, в символической форме проявляющегося в речи индивида.
С аналогичной ситуацией сталкивается и историк. В его распоряжении имеются исторические тексты, документы. На основе их изучения он должен воссоздать прошлое, составить себе ясное представление о минувших исторических событиях. Однако, пытаясь рационально объяснить прошлое, историк, как считают приверженцы психоаналитической истории, не столько добирается до существа исторических событий, сколько реконструирует их, причем, как правило, в искаженном виде. Все дело в том, что историк не учитывает бессознательный слой истории, скрытую внутреннюю бессознательную работу, составляющую сердцевину исторических событий. Прорваться же к этому историческому бессознательному можно лишь путем расшифровки дошедших до наших дней текстов, интерпретации символического языка, который скрыт за привычным текстуальным изложением исторических событий. Здесь как раз и может помочь психоаналитический метод исследования бессознательного, необходимый, по убеждению сторонников психоаналитической истории, для оживления исторических событий и приближения их к историку, пытающемуся постичь их суть.
Надо сказать, что в ряде случаев исторические работы, осуществленные с позиций психоаналитического исследования, дают весьма интересный материал. Так, например, книга американского ученого Э. Эриксона о молодом Лютере (Erikson, 1962), представляет собой добротное историко-биографическое исследование, в котором с использованием психоаналитического метода исследования прослежена связь между формированием внутреннего мира отдельной личности и исторической эпохой. Не случайно данная работа оказала заметное влияние на ряд зарубежных историков, ранее настороженно или негативно относившихся к психоанализу. Конечно, далеко не все исходные положения и конечные выводы Эриксона являются бесспорными. Некоторые из них свидетельствуют о доминировании психоаналитических установок над исторической действительностью. Тем не менее не следует сбрасывать со счета то обстоятельство, что Эриксону удалось выявить отнюдь не тривиальные явления и процессы, ускользнувшие из поля зрения других историков, изучавших исторические события, связанные с возникновением лютеранства на Западе.
III. Психоаналитические идеи и концепции, неоправданно широкие обобщения и выводы, сделанные на основе психоаналитического метода исследования, неоднократно подвергались критике со стороны различных ученых. В общих чертах эта критика остается отчасти справедливой и по отношению к психоаналитической истории, особенно в том случае, когда речь идет об акцентировании внимания исключительно на эдиповом комплексе, сексуальной подоплеке исторических событий, невротических чертах характера политических лидеров.
Вместе с тем есть смысл непредвзято разобраться в существе тех установок и теоретических положений психоаналитической истории, благодаря которым зарубежным исследователям удается рассмотреть ряд исторических аспектов, недостаточно освещенных в мировой исторической литературе. Во всяком случае, как мне представляется, заслуживает внимания разделяемая некоторыми зарубежными историками установка, согласно которой в историко-биографическом исследовании важно не только вывить характерные особенности исторической личности посредством анализа социально-политического уклада жизни в соответствующую историческую эпоху, но и раскрыть содержание данной эпохи, исходя из соотнесенности ее с внутренним миром изучаемой личности, с теми коллизиями и внутрипсихическими конфликтами, которые разыгрываются в глубинах психики конкретного человека при столкновении его бессознательных влечений и желаний с социокультурными ограничениями, религиозными запретами, нравственными идеалами.
Психоанализ и социальные науки