Психодел

– Э, – сказал Гера, – ну их к черта маме, твои стейки, они ломовых денег стоят.

– В прошлый раз ты не возмущался.

– В прошлый раз ты меня угощал.

– Я и в этот раз угощу.

Гера сделался грустен.

– Прости, родной, я так не могу. Конечно, хорошо на чужие погулять, но не каждый же раз...

– Пошли! – возбужденно воскликнул Улыба. – Чего ты менжуешься? Не видишь, человек приглашает?

Кактус предположил, что Улыба – парень из люмпенской среды – просто не знает, что такое «стейк». Или знает, но не видел. Или видел, но сам не ел. Когда официантка попросила при ней разрезать и проверить степень прожарки, Улыба в один взмах располовинил кусок, едва не заодно с тарелкой, вонзил вилку и поднес к лицу девчонки – та с заметным усилием сдержала улыбку.

– Мясо уважаю, – сообщил он Кактусу. – И вообще пожрать люблю.

– Я тебя понимаю.

Улыба прожевал и с уважением сказал:

– Ты, наверное, вообще всё про всех понимаешь.

– Не про всех. Но про многих.

– Ловко ты... Того Васю развел.

Кактус молча кивнул. Улыба ему уже надоел. Он был слишком глуп и жаден. Огромный кусок мяса уничтожил в три минуты. Налей такому стакан после «удачного дела» – полезет обниматься и предложит вызвать баб. Бритоголовый компаньон старого крадуна Геры был дурак, но – свой дурак. Он мог пригодиться.

– Я не развожу, – сказал ему Кактус. – О чем ты, какой из меня разводила...

– Брось, братуха! Ты разводила великий.

– Нет, родной, – повторил Кактус, глядя прямо в глаза мальчишки, бесцветные, чуть соловые от счастья (а он сейчас был явно счастлив: сыт и при деньгах). – Я не развожу.

Улыба непонимающе напрягся – все-таки у него был и нюх, и реакция, он сразу понял, что сказал что-то не то. Перевел взгляд на Геру – тот курил, держа сигарету, как пятку с анашой, двумя пальцами снизу, и мрачно смотрел в сторону.

– Тебе же сказали, – тихо проскрежетал Гера. – Он не разводит.

– А что он тогда...

– Потом скажу, – ответил Гера. – Ты пожрал?

– Да.

– Иди жди в машине. А мы тут перетрем по-быстрому.

– Не гони его, – вежливо попросил Кактус. – Он нормальный пацан. Пусть ума набирается.

Отрезал от своего стейка хороший лоскут, наколол на вилку. Посмотрел на Улыбу, подмигнул.

– Я не развожу. Я хаваю. Вот так.

И отправил лоскут в рот.

– Понял, нет?

Улыба кивнул.

– Кто умеет хавать, тому разводить не надо. Понял?

Мальчишка кивнул вторично – и более старательно.

– Смотри, – продолжал Кактус, опять отрезая от стейка. – Вот, допустим, крокодил. Он хавает один раз в несколько месяцев. Может полгода не хавать, понял, нет? Сидит в болоте, глаза из воды выставит и ноздри – и ждет. День, неделю, месяц. Три месяца. Пока овца какая-нибудь или антилопа не подойдет, чтоб водички попить. Она подходит, наклоняется... Хоп! – Кактус взмахнул вилкой и поместил в рот очередной кусок. – Крокодил прыгает – и хавает. Разве он ее разводит, эту овцу? Нет. Он просто зубы в нее вонзает – и жрет. У людей всё то же самое. Смотри за окно – видишь, ваш джип?

Улыба послушно вытянул шею.

– А возле джипа – видишь, гастарбайтер бродит? С метлой? Наблюдай за ним. Гляди, как он на твою машину косится. Ты сейчас выйдешь, сядешь за руль – проследи, как он смотреть на тебя будет. Неужели ты думаешь, что он бы тебя не схавал, если б мог?

– У него духа не хватит, – возразил Улыба.

– Да? – Кактус улыбнулся. – А что ты знаешь про его дух? Может, он конченый бандюга, террорист-беспредельщик? Может, он в своем Таджикистане половину родного аула перерезал, а сюда приехал чисто отсидеться? Ты не видишь крокодила, братан. Ты видишь только глаза и ноздри. А теперь иди в машину. Иди. Береги себя. А мы тут с Герой пошепчемся...

Улыба кивнул и ушел, набычившись, энергичным гоп-аллюром, но по шевелению губ и наклону лысой головы было заметно: малый получил изрядную пищу для размышлений.

– Зря ты, – сразу сказал Гера. – Всё равно не поймет. Тупой он. Хороший парень, надежный – но тупой. Не быть ему никогда крокодилом.