Психолог (СИ)

Видно было, что этот монстр желал того же самого, что и Зигмунд, но способы достижения цели у них были разные.

В принципе, подумал Зигмунд (да, он снова начал думать и размышлять!), можно было не особо беспокоиться об этом монстре да оставить его здесь умирать. Он же все равно рано или поздно умрет, ведь так?

Но почему-то этот вариант Зигмунда не устраивал. Он хотел умереть и как можно скорее, но тянуть с собой в могилу еще одного человека?

Также можно было попробовать выпить из него энергию и попробовать с новоприобретенной силой разорвать цепь, но это тоже было чревато.

Монстр мог умереть от истощения.

Сила странного металла все равно могла одержать верх, даже несмотря на все попытки.

И последнее — Зигмунд не горел желанием пить кровь мужчины. Это было крайне омерзительно и негигиенично. Или просто омерзительно.

— Господин аудитор, с вами все в порядке? — с издевкой спросил Рестар.

И Зигмунд принял решение. Он мысленно похвалил себя за то, как быстро он к нему пришел. Похвалил за то, что не стал в ступоре размышлять о тысяче возможных вариантов будущих событий.

Он встал, отряхнул свое прекрасное одеяние от пыли и грязи и прошел в соседнюю комнату.

Где и начал свои приготовления.

Позади него Рестар еще что-то говорил, но он его не слышал. Он сосредотачивался на том, чтобы вообще ничего и никого не слышать, кроме себя. И почему он раньше так не делал?

XVII

Масло невидимыми струйками стекало по стенам, в то время как Зигмунд медленно ходил по комнате, предаваясь своим легким и простым мыслям.

Голова больше не болела, а тело казалось легким и чистым, как белоснежная пушинка. Все было хорошо.

Он неожиданно учуял и приятный запах древесины, который исходил от всего дома, а пыль и паутина вокруг перестали казаться скучными и зловещими, приобретя неожиданные успокаивающие очертания.

Он вдруг решил смириться с прошлым, отпустить всю ту злость, что он копил у себя в душе по отношению ко всему, что его окружало. Ведь это разрушало его самого, что постепенно привело к тому, что не мог более найти общий язык ни с близкими ему людьми, ни с самим собой.

Он также понимал, что это временно. Что это поверхностное. Он так и не решил своих психологических проблем, которые сопровождают его столь длительное время, но умереть он хотел с легким сердцем. Может быть, скорее опустошенным, а не легким, но в последние секунды своей жизни он не хотел думать ничего плохого ни о себе, ни о мире.

Да, это был обман. Но это также был последний обман в его жизни.

И в столь простом, незамутненном лишними мыслями состоянии он вдруг осознал, что в его жизни просто не хватало некой системы, упорядоченности. Да, он был умен и даже слишком. Но какой толк от всего этого великолепия, если ты не умеешь им распоряжаться? Он попросту промотал все те дары и таланты, что дала ему жизнь, проиграл в ближайшем духовном казино и растратил все без остатка на излишние тлетворные эмоции, переживания и расстройства.

И все потому, что это ему нравилось… действительно нравилось страдать, заниматься самокопанием, анализом себя и окружающего мира. Но он не знал, когда и где нужно остановиться. И все переплелось в столь сложный и неприятный эмоциональный клубок, который теперь было легче уничтожить, чем распутать. Это было подлое, унизительное и не подобающее хорошему человеку решение, но оно отличалось столь элегантной простотой, что он уже не мог от него отказаться. Да, его можно осудить за слабость духа. Но разве в этом капиталистическом мире люди не умирают и за меньшее? Разве их просто не убивают ради наживы и обогащения?

Действительно, мир был устроен неправильно, и нужно было его изменить. Но он не мог изменить даже самого себя, а уж бороться с несправедливостью во всем мире?..

Да, пусть его не простят, пусть посчитают трусом. Но он не знает, что ему делать, как лучше быть… и, видимо, никто не знает. Этому миру нужен лидер, некий мистический освободитель, который сможет уничтожить всю эту капиталистическую падаль и найти дорогу в новый спокойный мир без многочисленных войн, насилия и каждодневного выживания. Но такого героя этот мир, пожалуй, не заслуживает. Или мы просто расплачиваемся за свои прошлые грехи?

Какое счастье, что скоро эти вопросы больше его не будут беспокоить.

Судя по запаху, масло уже впиталось в дерево, стало его частью.

Интересно, подумал Зигмунд, а какой частью мира мнит себя его друг, Малькольм? Действительно ли он нашел свое место в мире или только лжет самому себе? Его таланты и возможности поистине безграничны — например, это самовоспламеняющееся масло его идея. Само по себе, без контакта с материей, находясь в специальной изолированной емкости, оно не опасно. Но если его вылить наружу, то происходят какие-то диковинные химические реакции, и оно, беря нужные элементы из окружающей среды, постепенно возгорается.

Но удовлетворяет ли Малькольма столь незавидная судьба ученого-отшельника? Он ведь всегда хотел большего, ему очень нравилось общаться с людьми, помогать им… оказывать влияние на их судьбы.