Психологический аспект истории и перспектив нынешней глобальной цивилизации

И для того, чтобы понять, что это не пустая декларация и не заклинание социальной стихии, надо наконец-таки интеллектуально осознать своеобразие принципов цивилизационного строительства Русской многонациональной цивилизации, которые были в действии задолго до эпохи становления “элитарной” государственности Старо-Ладожской, Новгородской, Киевской, или Владимиро-Суздальской Руси; и которые на протяжении всей дальнейшей истории, начиная с момента захвата государственной власти библейцами,

продолжали действовать в обществе подспудно — «тихой сапой».

3.2. О чём говорит русский языковой код

 Прежде всего следует обратить внимание на то, что слово «русский» — по своей грамматической форме — имя прилагательное, которое в современном Русском языке употребляется в значении имени существительного —

как этноним[52]. Исторически такое возможно, если имена существительные, к которым в глубоком прошлом слово «русский» было действительно прилагательным, сначала ушли в умолчания, а потом в изменившихся общественно исторических условиях полностью вышли из употребления или были вытеснены в другую контекстную область (область житейских смыслов). И похоже, что это произошло ещё в ту эпоху, когда не сформировался не только современный нам «русский народ», но не успели ещё сформироваться и те народы и народности, которые вобрал в себя исторически реальный современный нам русский народ.

Причём, если судить по тому, как историческая наука цитирует летописи, и вникать во внутренний смысл слов, то такие словосочетания как «греческий народ», «немецкий народ», «итальянский народ» в русском языке — довольно поздние образования, поскольку в древности на Руси в употреблении были формы этнонимов множественного числа (греки, немцы, фряги, так звали итальянцев), а в значении современного слова «народ» употреблялись слова «язык» или «люд». Да и сейчас словосочетания типа «немецкий народ» в русском языке, хотя и допустимы, но малоупотребительны и как-то не ладно звучат. А вот словосочетания «рус­ский люд», «русский народ» звучат ладно. Т.е. по каким-то причинам, ныне забытым, предки наши — носители древнерусского языка — не видели оснований к тому, чтобы слово «народ» употреблять в его современном нам значении — обобщения для этнонимов.

Если обратиться к морфологии слова «народ», то по своей смыслнесущей внутренней структуре оно сходно с такими числительными, как «одиннадцать», «двенадцать»: «на+род» — «один+на+дцать»[53], т.е. указывает на некоторое качество, которое порождается над родом[54](несколькими родами), но самому роду не принадлежит[55]. И это качество «на+род»а

возпринималось нашими предками как отличное от кровной родоплеменной общности. И соответственно словосочетания «русский народ», «русский люд» по своей смыслнесущей структуре таковы, что подразумевают не кровное родство или кровное единство, а что то иное, что в принципе может быть присущее представителям разноплемённых родув, в силу чего те объективно являются русскими, даже если они по своему кровнородственному произхождению негры или представители монгольской расы. Но с другой стороны, соответственно такому пониманию значению слова «народ» далеко не все так называемые «этнические русские» являются русскими в действительности[56].

Так же ладно, как «русский люд», «русский народ» звучит и словосочетание «русский дух». Дух же физически — биополе — является носителем индивидуальной и коллективной психики людей, т.е. некоторой информации и алгоритмики их поведения. И соответственно есть основания полагать, что русскость, если она выражается не в кровной родоплеменной общности, то выражается именно в поведении индивидов и коллективов (общин, дружин, артелей) — носителей русского духа, представляя собой некоторую специфическую алгоритмику индивидуального и коллективного поведения русских людей разных национальностей.