Психологический портрет убийцы

– Это было ужасно. На протяжении всей службы и похорон я старалась сдержать рыдания. Мы с Грегом сидели в глубине церкви. Оба мы были в мундирах, а в церкви стояла духота, но мы ничего не замечали. Они не могли отвести глаз от белого закрытого гроба, внесенного почетным эскортом. Сюзан ошеломил этот белый гроб, последнее вместилище чистого и невинного существа, у которого была отнята жизнь. Стивен плакал второй раз в жизни. Впервые он разрыдался, узнав страшную новость, но потом словно окаменел. Даже при виде трупа Сюзанны его глаза остались сухими, он поддерживал родителей. Но горе все-таки сломило его.

В мемориальной книге он записал: «Упокойся в вечности, Сюзанна. Стивен». Под этой записью Труди вывела: «Мы всегда будем любить тебя, дорогая Сью-Блю. Мама и папа». В конце этой надписи было нарисовано сердце и длинный ряд крестиков. Сюзанна Мари Коллинз, младший капрал ВМС США, была похоронена со всеми воинскими почестями в могиле номер 127, 50-я секция, неподалеку от Орд и Вейтцель-драйв, у западного края Арлингтонского национального кладбища.

По этой воинской церемонии флаг, покрывающий гроб, убирает член почетного эскорта, тщательно сворачивает в тугой треугольник, а потом вручает ближайшим родственникам. Но после того, как флаг был убран, свернут и отдан Труди, принесли второй, которым накрыли гроб Сюзанны. Затем тот же ритуал повторили еще раз и отдали второй флаг Стивену. Он хранит его и будет беречь до смерти. На следующий день Джек и Билл Шепард, его близкий друг из Глен-Эллин, Иллинойс, отвезли Сюзан в Эндрюс, откуда она отправилась военным рейсом в Чикаго. На обратном пути Джек произнес:

– Знаешь, Билл, теперь я иначе отношусь к смерти.

– О чем ты говоришь? – удивился Билл.

– Я больше не испытываю страха перед ней, как прежде, – объяснил Джек. – Со мной не может случиться ничего ужаснее того, что уже случилось с Сюзанной. Теперь мне есть чего ждать в смерти: я вновь увижусь с Сюзанной.

Только через несколько недель после похорон семья Коллинзов узнала подробности жизни и смерти их дочери. Я говорю о жизни, поскольку к ним сразу же начали обращаться сотни людей, которые были знакомы с Сюзанной при ее жизни, добавляя известные им факты, теперь получившие документальное подтверждение. Письма, цветы, подарки в знак любви и дружбы наполняют в этом доме множество коробок, свидетельствуя, каким особенным человеком была Сюзанна. Многие из людей, с которыми Коллинзы прежде не были даже знакомы, до сих пор продолжают поддерживать с ними связь и навещать их. Трогательный штрих: многие из этих писем помогли Коллинзам вернуться к жизни – авторы доверяли им так, как привыкли доверять Сюзанне. Казалось, каждый, кто знал ее, ощущал потребность сохранить воспоминания о ней.

20 августа Джек и Труди отправились в Мемфис и Миллингтон, где встретились с людьми, расследовавшими дело Сюзанны. Супруги Коллинз настояли на своем желании увидеть место преступления и фотографии, сделанные во время вскрытия; они хотели понять, что именно произошло с Сюзанной и насколько велики были ее страдания. Они прочли отчет о вскрытии, рассмотрели ее снятые крупным планом лицо и тело. Судебный медик, который с явным нежеланием сообщал им подробности, сказал, что более тяжкого убийства еще не видел. Родители Сюзанны попросили показать им место ее смерти.

– Мы хотели знать, где лежало тело нашей дочери, – объяснил Джек. – Хотели видеть, где ее истязали, где она истекала кровью.

Когда они появились в офисе шерифа округа Шелби, сержант Гордон Нейбор вышел к ним, представился и порывисто обнял Труди.

– Я скажу вам, какой должна была стать судьба этого мерзавца, – произнес он. – Мне следовало схватить его и пристрелить на месте.

Стивен уже высказал подобное желание в пятницу вечером, когда сидел на краю постели родителей, проговорив с ними до утра.

– Я согласен с тобой, Стив, – кивнул Джек. – Я испытываю те же чувства, что и ты. Но сейчас этот человек арестован, и нам до него не добраться. Но даже если бы мы могли… неужели мы хотим уподобиться ему, подонку и дикарю?

Теперь они возлагали надежды на судебный процесс и не могли пожелать более опытного и преданного своему делу обвинителя, чем Хэнк Уильяме. Хотя мы в то время не были знакомы, так получилось, что и Хэнк, и я начали карьеру в одно время и в похожем месте. Правда, в отличие от меня, Хэнк имел юридическое образование. Хэнк стал особым агентом ФБР в 1969 году, на год раньше, чем я. Его первым назначением было периферийное отделение в Солт-Лейк-Сити, затем он перебрался в Сан-Франциско, где работал в отделе организованной преступности. В то время у Хэнка и его жены Джинни родилась первая дочь. Зная, как много значат для карьеры в ФБР постоянные поездки, и помня о своем желании заниматься юриспруденцией, он ушел из Бюро, вернулся домой, в Теннесси, и стал прокурором.

Уильямсу было уже за сорок. В нем не чувствовалось притворного или чрезмерного пафоса, как у множества судебных адвокатов, но его серьезная целеустремленность и сознание своей миссии всегда бросались в глаза. Он вспоминает: