Психологический портрет убийцы

Но, как замечает Кен, большинство таких людей увлечены порнографией с участием детей: фотографиями, видеофильмами, журналами. Они коллекционируют детское порно и обмениваются им, как дети коллекционируют открытки со звездами бейсбола. По собственным исследованиям и опыту я знаю, что многие преступники покупают и коллекционируют порнографию, в особенности связанную с проявлениями садомазохизма. Именно такого рода продукцию мы обычно ищем среди прочей, готовя обоснования для разрешений на обыск в жилище насильника-садиста или подозреваемого убийцы. Но я не подчеркиваю, что порнография распаляет желания тех, у кого прежде не возникало подобных влечений. Я часто наблюдал, как преступник инсценирует события, о которых он уже где-то читал или видел – например, как Тьен По Су, убивший Делиану Хенг в Канаде. Но так или иначе, все это происходит при наличии желания. Большинство же людей, покупающих и читающих порнографию, вовсе не опасны и не совершают антиобщественных поступков. Речь идет лишь о горстке мужчин, которые подкрепляют порнографией свои насильственные, вызванные женоненавистничеством выходки.

Но детская порнография – совсем другое дело. Преступлением является уже сам факт ее существования. Рассматривая эту продукцию или передавая ее другим, педофил совершает преступление против ребенка и, следовательно, эксплуатирует его – неважно, был ли сам педофил на месте преступления. Подобно убийцам Полу Бернардо, Биттейкеру и Норрису, Лейку и Энджу, многие растлители сами занимаются изготовлением детской порнографии, бережно хранят свидетельства своих противозаконных сексуальных действий, чтобы вновь и вновь воскрешать воспоминания о них. Другие втягиваются в так называемые «секс-кружки», где один или несколько взрослых (обычно давних друзей, но не родственников жертв) подвергают насилию и эксплуатации несколько жертв-детей, которыми могут быть и мальчики, и девочки. И хотя детская порнография рассылается по почте, а не лежит на витринах, каждый человек, кто только собирает ее, при этом ни разу в жизни не прикоснувшись к ребенку, виновен в его эксплуатации, Это – все равно, что фотографировать взрослую жертву насилия.

Хотя педофил может считать, что в подкреплении порнографией его фантазий нет ничего дурного, ребенок все равно становится жертвой. И, как в случае любой подобной парафилии или фетишизма, велика вероятность того, что педофил осмелеет. Опасность состоит в том, что может наступить момент, когда фантазий окажется недостаточно и педофил почувствует необходимость осуществить их с реальным ребенком – например, посетив юную проститутку, растлив знакомого ребенка, похитив незнакомого. Даже если он не ставит в один ряд коммерческий секс и похищение и изнасилование соседского малыша, в тот момент, когда он вовлекает в свои фантазии ребенка, возникает криминальная эксплуатация. Если рассуждать здраво, мы не должны опасаться, что каждый парень, в сексуальных фантазиях которого присутствуют дети, в конце концов растлит ребенка, но я считаю, что подобные факты нельзя упускать из поля зрения.

Я согласен с Кеном Ланнингом: далеко не все педофилы – насильники и не все насильники – педофилы. Так называемый ситуационный растлитель может руководствоваться самыми различными мотивами. Некоторые из них дают выход агрессии – они могут выказать ее только перед самыми беспомощными из жертв. Такие преступники выбирают и престарелую жертву или проститутку – словом, любую сравнительно легкую добычу.

Риск заключается в том, что смелость таких людей тоже может нарастать. Импульсивное преступление против ребенка может стать просто пробным шаром, с помощью которого преступник выясняет, удастся ли ему остаться безнаказанным. Такие преступления могут стать более агрессивными и дерзкими по мере усиления преступных намерений человека. Преступник может чаще совершать нападения и больше времени проводить с жертвами, чтобы полнее осуществить свои фантазии. Подобную эволюцию мы наблюдали в деле Артура Шоукросса из Рочестера, Нью-Йорк. Грегг Мак-Крэри, поняв, что убийца возвращается на место преступления, чтобы подольше побыть рядом с трупами жертв, построил на этом способ его поимки.

А когда преступника взяли, выяснилось, что первыми двумя его жертвами были не проститутки и не бездомные женщины, а девочка и мальчик. Вероятно, ситуационных растлителей детей насчитывается гораздо больше, чем преступников, сознательно выбирающих жертвами детей, хотя педофил или растлитель за свою жизнь может покушаться на растление большего количества детей, поскольку именно в этом и состоит его сексуальное влечение. Об этом он думает постоянно. Возможно, ситуационный преступник изнасилует только одного ребенка, а может случиться, что это поведение войдет у него в привычку.