Психология

Практичность психологии Джеймса сочетается с удивительной открытостью всей полноте опыта. Как представляется, ни о каких видах опыта Джеймс не был склонен судить предвзято. Всякий опыт рассматривался им с точки зрения его места и роли в реальной человеческой жизни. Такая непредвзятость сделала его, в частности, защитником религиозного опыта как способного быть благотворным для человека и приводить к предельной интеграции все силы его души. До сих пор его книга «Многообразие религиозного опыта» остаётся классическим трудом в области психологии религии.

При всём при этом Джеймс – блестящий писатель. Его книги легко читаются, а мысли, выраженные ясно и живо, надолго остаются в памяти. Удовольствие от чтения Джеймса сродни удовольствию от разговора с умным, ярким и жизнелюбивым собеседником, от которого ты можешь не только почерпнуть те или иные интересные сведения, но и – хотя бы отчасти – научиться искусству мыслить и жить. И даже если некоторые его идеи оказались впоследствии предметами научного спора или пересмотра, его ясный и прямой взгляд на вещи, открытость опыту и неотчуждённое, глубоко личностное отношение ко всему, что встречает его в жизни и над чем он берётся размышлять, никогда не могут устареть. Пожелаем же читателю радостного чтения замечательной книги, которую он держит в руках!

Алексей Лызлов

доцент кафедры современных проблем философии

философского факультета РГГУ

Предисловие автора

Настоящая книга представляет сокращение моего большого труда «Основания психологии». Готовя ее к печати, я имел в виду дать учебник психологии, годный для классного употребления. Для этого я выпустил из моего большого труда целые главы, другие написал заново. Я выпустил историческую и полемическую части, метафизические рассуждения, места чисто философского характера, большую часть цитат и ссылок на другие книги и все не относящиеся прямо к делу подробности, предоставляя преподавателю психологии самому пользоваться этим материалом по мере надобности. Зная, как плохо знакома с физиологией большая часть учащейся молодежи, я счел нужным посвятить несколько глав описанию органов чувств и мозга[6]. Полагаю, что сделанные сокращения в критической части труда и более упрощенный и догматический способ изложения способствовали большей ясности в развитии моей общей точки зрения на психологию как на естественную науку. Около ²

/₅ книги написаны вновь или основательно переработаны; остальное скомпилировано из моего большого труда. Жалею, что не удалось добавить главы «О наслаждении и страдании», «Об эстетическом чувстве» и «О нравственном чувстве». Может быть, мне удастся восполнить этот пробел в следующем издании, если в нем когда-нибудь представится надобность.

Пользуюсь этим предисловием, чтобы сделать несколько замечаний по поводу изложения «Оснований психологии». Огромное большинство критиков отнеслись ко мне так снисходительно, что мне остается только сердечно благодарить их. Но все они сходились в одном общем упреке: по их мнению, изложение мое беспорядочно, последовательность глав слишком искусственна. «Этот недостаток извинителен, – прибавляли они, – так как данное сочинение состоит по большей части из собрания журнальных статей; поэтому оно не может отличаться такой систематичностью, какой можно требовать от цельного, специально написанного труда». По-моему, упрек несправедлив; оправдание, приведенное выше, также неосновательно. Порядок изложения, без сомнения, несколько нестроен, недаром большинству критиков этот недостаток бросился в глаза. Но сказать, что в книге нет общего плана, мне кажется, нельзя; я преднамеренно держался порядка, наиболее удобного в педагогическом отношении; я начинал с конкретных душевных состояний, непосредственно известных всякому человеку, переходил к так называемым элементам, с которыми мы знакомимся позднее путем абстракции. Обратный порядок изложения, при котором постепенно конструируют сложные состояния сознания из элементарных психических единиц, дает возможность придать изложению более изящную форму и разделить всю книгу на ясно разграниченные части. Но эти преимущества изложения нередко приобретаются путем искажения действительных фактов. Я готов допустить, что мой синтетический порядок изложения устанавливался мною, так сказать, на ощупь. Но я поступал так по соображениям, которые вынуждали меня признавать подобный образ действия педагогически необходимым. Вообще наперекор моим критикам я склонен думать, что упрек в «несистематичности» изложения в данном случае не есть упрек по существу, ибо мы получаем живое понимание душевных явлений, удерживая наше внимание возможно дольше на конкретных состояниях сознания во всей их цельности, между тем как анализ психических элементов есть, так сказать, анализ post mortem (посмертный). В последнем случае мы имеем дело не с жизненными явлениями, а с искусственными абстракциями.