Психология бессознательного

Вместо этого всплывает только одно, и никакое другое не сопровождает его: Дора. Задаюсь вопросом о его детерминации. Кто носит имя Доры? Первое, что мне приходит в голову и что мне хочется отбросить как нечто бессмысленное: так зовут няньку моей сестры. Однако я обладаю достаточной выдержкой или достаточной опытностью в анализах, чтобы удержать пришедшую мне в голову мысль и продолжить нить. Тотчас же мне вспоминается мелкий случай, происшедший прошлым вечером, случай, несущий с собой искомую детерминацию. В столовой у моей сестры я видел на столе письмо с надписью: г — же Розе В. Я удивлен и спрашиваю, кто это, мне отвечают, что мнимая Дора называется, собственно, Розой, но должна была при поступлении к моей сестре сменить имя, потому что так же звали и сестру. Я говорю с соболезнованием: бедные люди, даже имени своего они не могут сохранить за собой! Как я теперь припоминаю, я на минуту замолчал и стал размышлять о всякого рода серьезных вещах, которые как — то расплылись тогда, но которые теперь я мог бы легко вызвать в своем сознании. Когда я затем на следующий день искал имя для лица, которому нельзя было сохранить свое собственное имя, мне пришла в голову именно «Дора». То обстоятельство, что мне пришло на ум только одно это имя, основывается здесь на прочной внутренней связи, ибо в истории моей пациентки влияние, сыгравшее решающую роль также и в ходе ее лечения, исходило от лица, служащего в чужом доме, — от гувернантки.

Этот мелкий случай имел спустя несколько лет неожиданное продолжение. Однажды, разбирая в своей лекции давно уже опубликованную историю болезни девушки, которую я так и назвал Дорой, я вспомнил, что одна из моих двух слушательниц тоже носит имя Дора, произносимое мною так часто в самых различных комбинациях; я обратился к этой студентке, с которой был знаком лично, с извинением: «Я, право, не подумал о том, что вас так зовут, охотно заменю для лекций это имя другим». Передо мной была, таким образом, задача быстро выбрать другое имя, причем я имел в виду, как бы мне не напасть на имя другой слушательницы и не дать таким образом дурного примера опытным уже в психоанализе студентам. Я был очень доволен, когда вместо Доры мне пришло в голову имя Эрна, которым и воспользовался в своей лекции. По окончании лекции я спросил себя, откуда же могло взяться имя Эрна, и не мог не рассмеяться, ибо заметил, что как раз то, чего я боялся, все же случилось при выборе нового имени, хотя и частично. Фамилия второй студентки была — Люцерна; половина этого слова — Эрна.

б) В письме к другу я сообщаю ему, что покончил с корректурой «Traumdeutung» и не желаю больше ничего изменять в этой работе, «будь в ней даже 2467 ошибок». Тотчас же я пытаюсь выяснить себе происхождение этого числа и присоединяю этот маленький анализ в качестве постскриптума к письму. Лучше всего будет, если я процитирую то, что написал тогда же, когда поймал себя на месте преступления.