Психология фото- видеосъемки: практика, конфликтология, социология

В идеале человеческие отношения должны определяться юридическими процедурами, в том числе при общении с журналистами. При соцопросе 69 % респондентов ответили, что правовые нормы видеосъемки им, в той или иной степени, известны (Диаграмма 2). Однако на практике почти 80% опрошенных эти нормы не применяли (Диаграмма 9). И эта внеправовая практика, общение "по понятиям" вместо законов – тоже одна из причин съемочного конфликта.

Видя журналиста с камерой и не понимая, что делать, человек опирается на стереотип

. У него в голове мигом всплывает общее представление о журналистах и блогерах, некое клише. И тут действует не столько разум, сколько эмоциональное отношение. А какое оно в России, догадаться нетрудно, ведь человек насмотрелся гламурных и криминальных телепрограмм. Да и социальные сети нередко ассоциируются с драками, насмешками, оскорблениями. Потому и нас, когда у нас в руках камера, могут воспринимать как представителей некоего скандального гламура.

Итак, мы снимаем, человек ищет выход, а времени на обдумывание нет. Потому в ход идут самые привычные и простые методы: претензии, угрозы, запреты. И если даже ситуация для человека не нова, способы ее разрешения порой силовые, потому что в некоторых странах они вообще бывают популярны.

Убедить человека в чистоте своих намерений непросто, потому что стереотип – вещь устойчивая. Но наша задача – пошатнуть стереотип,

то есть выйти из общего ряда и подчеркнуть свои личные, глубоко индивидуальные черты. Я, если конфликт затягивается и оппонент не снижает агрессии, вношу в диалог эмоциональный человеческий элемент: упоминаю, что у меня двое детей, любящая жена, добрая теща. То есть я стремлюсь, чтобы за примитивным общим представлением о журналистах проступило мое конкретное человеческое лицо.

Есть мнение, что отношение к человеку и наша уступчивость зависят от сходства с этим человеком [34]. Если запрещающий почувствует, что вы такой же, как он, это может помочь диалогу. Ведь у него тоже могут быть, к примеру, жена и теща (или найдите другие общие черты). В данном случае работает механизм идентификации с другим. Он важен, чтобы сформировать благоприятное первое впечатление о себе [27].

Нелишним бывает упомянуть и о знакомстве с большими чиновниками и вообще известными людьми. И неважно, знаете ли вы их на самом деле. Это так называемый принцип ассоциации. К примеру, политик, говорящий о связях с популярными артистами, спортсменами или приятными событиями, может рассчитывать на положительную реакцию аудитории [34]. Я считаю, что этот способ подходит и журналисту с камерой. Все это – методы эмоционально сблизиться с другим человеком, повысить в его глазах свой статус, выйти за рамки стереотипа и, в итоге, снизить степень противостояния (в идеале – устранить конфликт полностью).

Слишком разные роли

Теперь пройдемся по трансакционному анализу. Это популярный психологический  метод, родоначальник которого – американский психиатр и психолог Эрик Берн. Он считал, что в каждом человеке есть три состояния: родитель, взрослый и ребенок [4]. Во время общения человек активизирует одно из них. Допустим, он "включает родителя" и начинает учить нас морали. Чтобы общение получилось, мы в ответ должны "включить ребенка" и послушно кивать. А если играть роль ребенка мы не хотим, то и эффективного контакта не выйдет.

Если эти положения применить к съемочному конфликту, то одна из его причин – несоответствие ролей: человек предлагает нам играть одну роль, а мы играем другую. Следуя Берну, самая конструктивная роль из трех ролей – "взрослый". В этой роли человек воспринимает происходящее спокойно и без лишних эмоций. Он адекватно оценивает обстоятельства и свои возможности, стремясь прийти к здравому взаимовыгодному решению. Его цель разумна и ясна. Потому модель общения между "взрослым" и другим "взрослым" – самая эффективная и желательная.

У тех, кто запрещает съемку, часто две роли: "родителя" и "ребенка". "Родитель" возмущается и накладывает на "провинившегося" журналиста санкции: запреты, угрозы, приказы. Эта роль становится ведущей для людей с высоким социальным положением или силовыми полномочиями. "Ребенок" же ведет себя как жертва, которую обидел кто-то сильный. "Вы меня сняли, оскорбив в лучших чувствах", – как бы дает понять человек, требуя сопереживания и надеясь на наше раскаяние. Такую роль чаще играют люди, не обличенные властью, или же эта роль активизируется, когда журналист предъявляет профессиональное удостоверение и говорить с ним "по-родительски" уже труднее.