Психология конфликта

В этом смысле понимание эффективности психологического посредничества, по нашему мнению, может быть развито по аналогии с традиционными представлениями об эффективности терапевтического процесса в психологической работе. Воспользуемся, в частности, замечанием Ф. Перлса и его коллег: «Дело не в улучшившейся „социальной адаптации“, или совершенствовании „межличностных отношений“, которых ищет взгляд стороннего наблюдателя, желающего быть авторитетом. Речь идет о том, чтобы пациент сам сознавал возросшую жизненную силу и более эффективное функционирование» (Перле, Хефферлин, Гудмэн, 1993, с. 26). Дело не в том, что посредник использует свои возможности для разрешения конкретного конфликта между людьми, а в том, что они получают позитивный опыт конструктивного преодоления возникающих у них трудностей во взаимодействии.

Описание различных стадий процесса посредничества с точки зрения его проблемного плана, которому было уделено много внимания, может создать впечатление, что обсуждение идет гладко, по плану, который контролирует посредник. На самом деле взаимодействие участников конфликта не может идти легко, в нем часто возникают неожиданные осложнения, а обсуждение неизбежно сопровождается эмоциональными проявлениями участников. Более того, психолог-посредник тем и отличается от медиатора-переговорщика, что его внимание фокусируется не столько на содержании договоренностей сторон, сколько на их взаимодействиях.

Для примера воспользуемся фрагментом из терапевтической беседы Минухина с семьей Джавитс, обратившейся за помощью по поводу депрессии отца. Этот фрагмент может служить прекрасной иллюстрацией процесса психологического посредничества.

...

Мать (отцу). Я неискренна?

Отец.

По правде говоря, не знаю. Иногда ты бываешь очень откровенна, но я не могу понять, все ли ты мне высказываешь из того, что тебя беспокоит. Знаешь, когда ты выглядишь расстроенной, я не всегда знаю, что тебя гложет.

Мать. То, что меня могло расстроить, а тебя это не расстроило бы?

Отец. Может быть, отчасти и так.

Мать

(улыбается, но глаза ее наполняются слезами). Потому что ты всегда как будто лучше меня знаешь, что меня на самом деле расстраивает, какие у меня в данный момент проблемы.

Минухин (отцу). Видите, что сейчас происходит? Она говорит откровенно, но боится, что если будет говорить откровенно, это вас огорчит, поэтому она начинает плакать и в то же время улыбаться. Она этим говорит: «Не принимай всерьез мою откровенность, потому что она просто результат стресса». И это вы друг с другом делаете постоянно. Поэтому вы и не можете сильно измениться. Потому что не говорите друг другу, в каком направлении надо меняться.

Терапевт смещает уровень взаимодействия с содержания на межличностный процесс, продолжая держать в центре внимания ту же проблему. Теперь он явно ведет супружескую подсистему к терапевтическому исследованию.

Отец. Мы редко спорим.

Мать. Да, редко.

Отец. Потому что, когда мы спорим, я занимаю такую позицию, которую могу защищать логически, и тогда она чувствует себя беспомощной.

Мать. И я начинаю плакать, и тогда он чувствует себя беспомощным (Минухин, Фишман, 1998, с. 43).