Евгений Павлович Ильин

Психология любви

Предисловие

О любви написано немало книг. Однако они в большинстве своем относятся к научно-популярному жанру или к беллетристике. Отношение же ученых к феномену любви, и, как ни странно, в большей степени психологов, весьма прохладное[1]

. К. Штайнер (2003) отмечает в связи с этим: «Ни психология, ни психиатрия <…> не признают любовь предметом, достойным научных исследований. Слово “любовь” неприемлемо в научных дискуссиях. Представители наук о поведении, говоря о любви или влюбленности, если вообще удостаивают ее упоминания, обычно робко улыбаются, как бы говоря: “Любовь — это тема поэтов и философов. Мы, ученые, не можем изучать любовь!”» (с. 130).

Многим кажется, что научный подход к эмоциональной сфере человека, в том числе и к любви, приведет к утере аромата от самого этого слова, превратит романтику отношений в серые повседневные будни. Вот что, например, пишет социолог С. Самыгин: «Разные науки: философия, психология, история и прочие пытаются дать человеку определения, границы любви. Нужны ли они? В психологии выделяют различные стадии и названия любви. Люди читают и сравнивают: у нас год назад была любовь-страсть, а теперь любовь-дружба. Наши отношения перешли со второй стадии на третью. Нужны ли для любви классификации, стадии, параметры, станет ли легче, если знать, на какой стадии вступать в брак, а на какой разводиться или рожать детей? Вряд ли большое количество людей становится счастливее, когда с помощью тестов и определений узнают, на какой стадии находится любовь <…> Мир проиграет очень много, если дать четкие определения чувствам и эмоциям».

Некоторые же ученые, наоборот, делают попытки создать математические модели цикличности любви (Gragnani et al., 1997; Sprott, 2004).

Вряд ли можно принять эти крайности. Было бы странно отказываться от научного познания этой важнейшей стороны жизни человека. Как сказал поэт С. Щипачев, «любовь — не вздохи на скамейке и не прогулки при луне». Любовь — явление гораздо более серьезное, она пронизывает всю жизнь человека, определяя его развитие, мироощущение, а порой и весь смысл жизни. Однако и втискивание этого феномена в рамки математических формул и моделей вряд ли возможно.

Испанский философ Ортега-и-Гассет пишет, что нет области менее изученной, чем область любви. Причин тому несколько. Во-первых, любовные истории — зона, сокрытая от чужих глаз. Любовь нельзя пересказать: от пересказа контуры ее размываются. Во-вторых, каждый невольно обращается к собственному опыту, как правило, небогатому, а чужой опыт в руки не очень-то и дается. И поскольку каждый считает себя в этих вопросах экспертом, к мнению психолога будут относиться скептически.

Все те вариации и муссирования, которые претерпела тема любви в индивидуальном и общественном сознании на протяжении тысяч лет существования человеческой культуры, не сделали наши представления о самой любви сколько-нибудь ясными и отчетливыми. Более того, не будет преувеличением сказать, что тема любви — это самая непроясненная, непонятная, загадочная и, как мне представляется, самая мистифицированная тема в человеческих взаимоотношениях. Все попытки означить и обозначить сам феномен любви приводили к тому, что он лишь скрывался за сонмом слов, оставался невыраженным, непонятым, неразгаданным. Какими бы ни были определения любви — «Бог» (Евангелие), «чувство» (обыденное сознание), «сублимированное сексуальное влечение» (Фрейд), «инвазия архетипического содержания» (Юнг), «способность и искусство» (Фромм) и т. д., — все они делают ее лишь частью того или иного мифа. Что же касается различений, которые пытаются делать применительно к любви, то фактически они не идут дальше триады, известной еще древним грекам, — эрос, филос и агапе.

Орлов А. Б. 2004. С. 26