Психология недоверия. Как не попасться на крючок мошенников

Вспомните, как Роберт Кричтон много лет продолжал доверять Фреду Демаре. Он не раз бывал обманут, когда ручался своим словом за «непритворное исправление» Великого Самозванца. Он ставил на кон свою репутацию ради новых проектов Фреда, и на его репутацию ложилась тень, когда эти проекты неизменно и неизбежно шли наперекосяк. Он вложил тысячи долларов, чтобы помочь Фреду «наладить жизнь», несмотря на полное отсутствие прибыли и несколько исков со стороны Фреда, утверждавшего, будто его «обманули» и задолжали ему огромные суммы денег. Снова и снова Демара использовал Кричтона, но Кричтон снова и снова оставался ему верен и продолжал считать его другом. Фред мастерски разыгрывал разбивку: еще одна потеря, но на этот раз, клянусь, я все сделаю правильно, если только вы меня не бросите. Разве можно в ответ сказать «нет»?

К несчастью для нас, чем серьезнее становятся потери, тем сильнее мы буксуем, не решаясь выйти из игры. Психолог Шелли Тейлор отмечает, что положительные иллюзии служат нам защитным механизмом против угрожающих обстоятельств. Даже если мы пока не понимаем, что именно угрожает нашему взгляду на мир, мы прибегаем к гиперкомпенсации, стараясь его защитить. Мы пока не понимаем, что попали в лапы мошенников, но уже втягиваемся в игру, чтобы защитить свою уверенность в благополучном исходе дела.

* * *

Не все мишени ведут себя одинаково. Дважды попасться на одну удочку — для Норфлита это было чересчур. Он поклялся отомстить. В течение четырех лет, преодолев тридцать тысяч миль, проехав через всю страну, побывав в Мексике и на Кубе, пробираясь через дикие леса Канады, он одного за другим выслеживал членов огромной банды, которая лишила его состояния и репутации. «Иди и достань этих гнусных жуликов, — сказала ему жена. — И приведи их живыми». Именно это он и сделал. Норфлит скончался в октябре 1967 года, но к тому времени его уже не называли «простофилей-бумерангом». Он был «маленьким тигром из округа Хейл» — человеком, который в одиночку раскрыл одну из самых крупных цепей организованной преступности в стране.

Глава 8

Добавка и взятка

В противовес распространенному мнению, хастл вовсе не новый танец, а старый метод ведения бизнеса.

Фран Лебовиц

На протяжении почти двадцати лет мир современного искусства наблюдал за появлением ранее неизвестных шедевров виднейших художников XX века, мастеров абстрактного экспрессионизма. Джексон Поллок. Марк Ротко. Роберт Мазервелл. Клиффорд Стилл. Виллем де Кунинг. Барнетт Ньюман. Франц Клайн. Сэм Фрэнсис. Множество картин, не вызывающее сомнений качество. Арт-дилер Глафира Розалес, которая познакомила публику с этими матсерами, имела эксклюзивную договоренность с анонимным коллекционером, получившим большое художественное наследство от своего отца — именно из его коллекции были все эти картины. Деятельное участие в судьбе картин принимала старейшая арт-галерея на Манхэттене Knoedler & Company.

Картины покупали самые состоятельные коллекционеры, от выдающихся бизнесменов до актеров и просто людей, любивших искусство. Шедевры абстрактного экспрессионизма распространились по всему миру. Местные выставки. Знаменитый Фонд Бейелер. Музей Гуггенхайма.

Свое мнение высказали эксперты. Дэвид Энфам, историк и составитель систематического каталога живописи Марка Ротко — окончательного, официального компендиума работ художника, — заявил, что картины просто бесподобны. Национальная галерея, на тот момент также занятая составлением систематического каталога графических работ Ротко, заявила о своем намерении добавить работы Ротко из загадочной коллекции на последние страницы книги. «Это должно находиться в Метрополитен-музее», — написал один из экспертов о произведениях Поллока. Но откуда взялись все эти сокровища?

Глафира Розалес прибыла в Соединенные Штаты сравнительно недавно. Она родилась в Мексике, в состоятельной католической семье, и выросла в изысканном обществе. Художники, коллекционеры, политики часто бывали в доме семьи Розалес: они приходили спросить совета у ее дяди, епископа, и охотно беседовали с маленькой девочкой. Она вспоминает, что среди друзей дома была пара пожилых еврейских эмигрантов из Европы, заядлых коллекционеров. Она могла подолгу увлеченно слушать их рассказы о художниках, с которыми они встречались, и о картинах, которые приобрели. Именно этим, решила Глафира, она и хочет заниматься в жизни.