Психология семейных отношений

В ситуации конкуренции и борьбы между социальными группами успех зависел от развития средств деятельности: орудий войны, орудий производства, орудий управления сознанием. Ведь усиление социальной группы через увеличение числа ее членов требовало еще большего расширения региона обитания и потребляемых биосферных условий. В условиях дефицита территорий такое развитие было невыгодно, потому что успехи расширения гасились ростом потребления. Усиление же социальной группы через совершенствование средств борьбы и производства позволяло выигрывать борьбу за социальное пространство, не увеличивая числа его потребителей. Так центр общественного развития сместился с производства людей на производство средств и орудий деятельности.

Столкновение систем, направленных на производство средств и орудий, с социальными системами, функционально направленными на производство людей, происходит сегодня на всех уровнях: от политики до глубин подсознания человека. Борьба идет в столкновении систем управления обществом, в столкновении мифологий, ценностей, религий и мировоззрений. Глобальный конфликт Запада, выработавшего юридические нормы, формы правового обеспечения рынка и производства, создавшего идеалы свободы личности и демократии, идет с Востоком и традиционными этническими системами, сохраняющими семейную и родовую мораль, культы и эмоциональные привязанности, ритуалы жизни и глубокие традиции воспитания преданных членов рода и семьи.

Сегодня в массовых процессах управления сознанием все заметнее нарастают технологии выключения личности из реальной жизни и общественной активности. Время жизни людей все больше заполняется играми, погружением в судьбы героев телесериалов, отгадыванием кроссвордов и прочими захватывающими процедурами, уводящими от деятельности в реальном пространстве общества и природы. Этими новыми ритуалами общество стремится угасить избыточную личностную энергию в ситуации большой плотности населения.

Последствиями полной и безоговорочной победы орудий над людьми становится глубокая любовь и привязанность человека к средствам и орудиям жизни. Выдающийся американский философ Э. Фромм представил подобную любовь как особую форму «некрофилии» – предпочтение всего мертвого и послушного, лишенного жизни, всему живому. «Некрофилия» как черта психологии может, например, проявляться в большей любви мужчины к машине, чем к женщине и т. п. Последствием такой победы становится разрушение семейной системы, формирование «семей», состоящих из одного человека, воспитание и развитие детей во вне-семейном пространстве города, глубокое изменение психологии женщины и мужчины.

Сегодня крайне передовые страны Америки и Европы, где система саморазвивающегося производства вещей глубоко разрушила родовые структуры, живут за счет притока мигрантов из Азии, Африки и России. Эти миграционные потоки компенсируют дефицит человеческой энергии, необходимой для поддержания производства средств. В России, имеющей двухслойную или двухуровневую структуру, отмечается сходная миграция людей из села или из традиционных этнических систем в большие города, где семейно-родовая структура перемалывается так же как в странах Запада.

Глобальность конфликта XXI в. определяется тем, что в стадию своей дестабилизации и индустриализации вступают традиционные страны и регионы Азии и Африки, многие века сохранявшие свою семейно-родовую организацию. Подобная дестабилизация закономерно связана с нарастанием агрессии общества и его отдельных групп, усилением войн и личностных психологических кризисов.

Ведь родовая система общества обеспечивает не только рождение человека, но и систему его мотивов, смыслов, стремлений и привязанностей. А это структурирует жизнь и деятельность каждого человека от рождения до смерти. Разрушение же родовой системы оставляет человека, по сути, в мотивационном смысловом вакууме. Поиск смыслов и векторов жизни в разрушенном пространстве мифов часто не приводит к успеху. А это ведет к потере мотивов, росту суицида, к наркомании как форме психического ухода из мира. Нарастает потребность в новых мифах и религиях, способных обеспечить организацию мотивов и смыслов деятельности в распадающемся родовом пространстве.

Вряд ли в силах психологов, педагогов или даже политиков снять остроту противостояния между конкурентными системами организации общества. Но определение векторов собственной активности и профессиональных приоритетов требует изучения механизмов существующего противостояния, понимания логики его развертывания в глобальном конфликте нашего времени. Где-то усилия общества сосредотачиваются на продуктах разрушения семейно-родовой системы, проявляющихся в беспризорности детей и стариков, в одиночестве женщин и мужчин, в наркомании или преступности. Но где-то эти усилия должны быть направлены и на сами механизмы общественного развития, порождающие эти следствия. Возможно, путь изучения и профилактики причин окажется продуктивнее встревоженной суеты вокруг последствий.