Психология смысла: природа, строение и динамика смысловой реальности

«Понять направление, в каком вещь уже движется сама по себе, – значит увидеть ее смысл. Во вникании в такой смысл – суть осмысления. Осмыслением подразумевается больше, чем просто осознание чего-либо. Мы еще далеки от осмысления, пока просто что-то сознаем. Осмысление требует большего. Оно – отданность достойному вопрошания» (Хайдеггер, 1993 а, с. 251). В параграфе 32 «Бытия и времени», который называется «Понимание и истолкование» (или, в другом переводе, «Понимание и толкование») понятию смысла посвящен довольно обширный и чрезвычайно темный фрагмент; он опубликован в двух разных русских переводах (Хайдеггер, 1993 б, с. 13; 1997, с. 151). Насколько можно понять, в нем Хайдеггер также говорит о смысле чего-либо как о характеристике «раскрытого» бытия, как о его интенциональной направленности, только исходя из которой оно и может быть понято как таковое. Это объединяет взгляды Хайдеггера и Шпета на смысл.

Если Шпет и Хайдеггер используют понятие смысла в контексте проблемы познания внешней реальности, то еще один, не менее прославленный ученик Гуссерля – К.Ясперс – говорит о смысле преимущественно как о понятии, характеризующем взаимосвязь психических явлений в душевной жизни человека, в его «личностном мире». «Мы понимаем психические взаимосвязи изнутри, как нечто значащее, как некоторый смысл; и мы объясняем их извне, как регулярные или существенно важные параллелизмы или последовательности» (Ясперс, 1997, с. 546). Вместе с тем смысл не является сущностной характеристикой самих психических феноменов как таковых; напротив, он «…вкладывается в них индивидом, обусловливается

его осознанными намерениями, реализуется им самим» (там же, с. 337).

Смысл, по Ясперсу, предмет не объяснения, а понимания. «Прежде чем понять самое душу, мы должны понять этот смысл» (там же). Понимание объективных порождений психической жизни, однако, возможно лишь на основе более широкого контекста. Для их постижения необходимо «.широкое понимание духовного мира человека и достаточно богатый опыт. Прийти к широкому пониманию – это значит сделать первый шаг; уже после этого мы приобретаем способность к непосредственному постижению смысла как выражения данной и именно данной, отдельно взятой души» (там же), в частности, через ее непроизвольные психические проявления и сновидения. Примером работы по пониманию Ясперс считал психоанализ: «Фактически Фрейд занимался

понимающей психологией, а вовсе не причинным объяснением (как ему самому казалось)» (там же, с. 651).

Из того же более широкого контекста Ясперс выводил и понимание смысла жизни, который «.определяется тем, как мы определяем свое место в рамках целого» (Ясперс, 1991, с. 271).

Следующую развернутую философскую концептуализацию смысла в той же экзистенциально-феноменологической традиции мы находим у Ж.-П.Сартра, испытавшего сильное влияние Гуссерля и Хайдеггера.

Уже в одной из ранних феноменологических работ, посвященной образности, Сартр говорит об аффективном смысле как о чувстве, возникающем в процессе восприятия некоторого объекта и проецируемом на этот объект, приклеивающемся к нему. «Именно этот аффективный смысл обеспечивает синтез различных признаков, который оживляет их замерзшую наготу, придает им жизнь и какое-то наполнение» (Sartre, 1972, p. 31).

Более общие представления о смысле сформулированы Сартром в его основополагающем труде «Бытие и ничто» (Sartre, 1943). «Сознание всегда может выйти за пределы существующего, отнюдь не к его бытию, а к смыслу этого бытия, – писал Сартр. – <.> Смысл бытия существующего, поскольку он сам открывается сознанию, – это феномен бытия. Этот смысл сам обладает бытием, на основании которого он обнаруживается» (ibid., p. 30).

Но каковы природа и происхождение этого трансцендентного смысла? Сартр выводит этот смысл из создаваемого индивидом проекта своего бытия в мире. Этот проект, «.заставляющий существовать ценности, зовы, ожидания и вообще мир», представляется «…по ту сторону мира как логические и абстрактные смысл и значение моих действий» (ibid., p. 77). Человеческий проект, по Сартру, представляет собой имплицитный смысл ситуации.

Как указывает Л.И.Филиппов, звеном, соединяющим сознание и мир, является для Сартра восприятие, постигающее внешнее как целостность, в которую вписывается смысл. Смысл придается как ситуации, так и внешним предметам; он выбирается сознанием. Происходит систематическая субъективация внешней реальности. Внешняя реальность как вместилище смыслов – это мир очеловеченной природы. «Смыслы, – разъясняет Сартр, – современны объектам: они даже суть вещи лично», и поэтому «.смысл ни в коем случае не может быть ассимилирован с субъективностью. Все изменения, которые восприятие может зарегистрировать в нем, есть в действительности объективные изменения» (цит. по: Филиппов, 1977, с. 149–150).