Психология установки

Что дело здесь, действительно, не в индивидуальных представлениях, это видно уже из той роли, которую играет в данном случае речь. Ведь слово никогда прямо не выража­ет какого-нибудь конкретного, индивидуального образа. Оно всегда обобщает, имеет в виду всегда более или менее общее содержание. Поэтому мы скорее должны принять, что здесь речь идет о каком-то более общем, чем в случае представле­ния, процессе. Мы имеем основание утверждать, что мы здесь отступаем от конкретной сферы единично воспринимаемого или представляемого и поднимаемся в более высокую сферу мыслимого.

Это значит, что в этих случаях вступает в свои нрава спе­цифически человеческая особенность, сформировавшаяся на наиболее высоких ступенях его развития, — начинает дей­ствовать .

Таким образом, выясняется, что у человека появляется вторая, более высокая форма установки, которая характери­зуется прежде всего тем, что, помимо потребности, стимули­рующей его деятельность, она предполагает наличие ситуа­ции, определяемой в категориях мышления, а не восприятия, как это бывает в случаях действующей в актуальном плане установки.

Получается такое положение: у человека вырабатывает­ся способность действовать в каком-то новом плане, в плане вторично отраженной действительности и, таким образом, открыть в себе возможность не только непосредственного, прямого ответа на действующие на него раздражения, что в той или иной степени доступно и животному, но и опосредо­ванных видов реакции на развертывающуюся перед его гла­зами широкую картину действительности.

5.

В одной из ра­бот Р. Г. Натадзе вскрывается довольно любопытное явле­ние, которое он формулирует в следующих выражениях: «психологическая сущность сценического перевоплощения заключается в выработке установки, соответствующей пред­ставляемой (а не воспринимаемой в данный момент) ситуа­ции; вызванная представлением установка фиксируется в процессе репетиций»[36]. Наш автор приходит к заключению, что фиксировать установку на основе «представления» уда­ется гораздо легче способным деятелям сцены, талантливым артистам, чем лицам, не имеющим отношения к сцене или от­личающимся малой способностью к сценическому перево­площению. Особенно характерно, что способность к фикси­рованию установки на основе представления оказывается значительно более развитой у сценически более одаренных студентов, чем у менее одаренных. В ряде самых разнообраз­ных опытов автор показывает, что положение это, безусловно, обосновано: оно оправдывается в самых различных ком­бинациях экспериментальных условий.

Для того чтобы показать, как сильно отличаются в этом отношении друг от друга сценически более одаренные лица от менее одаренных, мы обратимся к данным, суммирован­ным в табл. 16.

Здесь мы видим, что сценически одаренные субъекты значительно выделяются по своим показателям в сравнении с лицами, не имеющими отношения к сцене. Раз­ница в данном случае большая: несмотря на то что не исклю­чена возможность, что среди случайно отобранных испытуе­мых, не имеющих отношения к сцене, могли быть и лица, не лишенные способности к сценическому искусству, их данные (31,1%) оказались все же почти втрое ниже показателей ар­тистов (87,7%), как и способных студентов театрального института (80%). По-видимому, нельзя сомневаться, что сце­ническая одаренность в высокой степени положительно кор­релирует с количеством установочных иллюзий, стимулиро­ванных представлением испытуемого (в этих опытах испы­туемому предлагают словесно представить себе, что у него в правой руке больший по объему шар, а в левой — меньший). Особенно интересно, что эти данные существенно не меняются и в более осложненных условиях опытов, а именно в условиях опытов, в которых испытуемые актуально воспри­нимают раздражители, вполне противоположные представ­ляемым установочным объектам.

Испытуемые получают в руки одинаковые по весу, но раз­ные по объему объекты Шарпантье. Следовательно, ничто не мешает им получить соответствующую иллюзию. Но они имеют задание представить, что тяжести распределены в на­правлении, обратном их действительному порядку, и, следо­вательно, считать, что с той стороны, с которой воспринима­ется более тяжелый объект, у них имеется более легкий и там, где онн должны чувствовать наличие более легкого, — более тяжелый объект.

Результаты, полученные в этих опытах, показывают, что испытуемые оказываются способными преодолеть, путем представления, силу действия иллюзии Шарпантье. Выясня­ется, что в то время как в этих условиях у лиц, не имеющих отношения к театральному искусству (у служащих средней квалификации), вовсе не получаются иллюзии, у театрально одаренных испытуемых число их достигает 65,2%. Нет со­мнения, что цифра эта указывает на наличие большой разни­цы между этими категориями испытуемых.

Бесспорно, мы можем заключить, что данные об иллюзи­ях установки в этих условиях в высокой степени положи­тельно коррелируют со способностью к театральному искус­ству.