Психология установки

Но как только разрешается ряд вопросов или отдельный вопрос, стоящий перед нами, возникает новая задача — зада­ча практического осуществления интеллектуально разре­шенного вопроса. Или иначе: субъект становится перед прак­тической задачей обратиться к такому акту поведения, который мог бы ему гарантировать полное практическое осу­ществление теоретически найденных результатов. Вопрос отныне касается умения переключиться из плана объектива­ции в план актуального поведения. Перед субъектом возни­кает задача осуществить практически то, что он признал тео­ретически целесообразным; коротко: перед ним становится задача совершить соответствующие волевые акты.

Как удается это?

Задача в данном случае сводится к умению актуализиро­вать установку, соответствующую долженствующему совер­шиться акту поведения. Достаточно появиться такой уста­новке, чтобы осуществление этого акта считать гарантиро­ванным. Задачей волевого акта, следовательно, является именно это обстоятельство, т, е. задача обратить установку, выработанную в плане объективации, в актуальную установ­ку — в силу, направляющую человеческую активность в определенную сторону.

Когда животное повторяет одну и ту же активность, то это по существу не настоящее повторение: животное осу­ществляет в каждом отдельном случае новый акт поведения, оно не переживает его как тот же акт. Это значит, что для жи­вотного повторения как такового не существует.

Иное дело человек! Когда перед ним определяется труд­ность осуществления какого-нибудь акта, то он прекращает его и сосредоточивается на одном из его моментов как на центре затруднения; он проводит объективацию этого мо­мента, он останавливается на нем сознательно на некоторое время. Следовательно, он выделяет его из тянущегося во вре­мени процесса поведения, изолирует его и обращает в пред­мет нового — интеллектуального — поведения.

Коротко: и животное останавливается на каком-нибудь из моментов своего поведения, но это не остановка в настоящем смысле слова, поскольку для животного, которому сознание тождества чуждо, это не тот же самый момент. Другое дело человек! Он может совершать акты объективации, и на этой основе у него и развивается сознание тождества.

Но на что опирается это расхождение между психикой животного и человека? Нет сомнения, оно опирается на ту кардинальную разницу, которая существует между живот­ным и человеком, — на факт социальности человека. Дело в том, что человек живет и действует, т. е. существует, не толь­ко для себя, но и для другого. Он — социальное существо, бытие которого переходит за границы собственного суще­ствования и становится фактической действительностью и

для другого: особенно следует остерегаться того, чтобы опять противопоставить «общество», как «абстракцию», индивиду. Индивид — социальное существо. Поэтому проявление его жизни есть проявление и олицетворение социальной жизни. Нет сомнения, что в жизни социального существа — челове­ка — по мере оформления социальности должно было фор­мироваться и сознание объективного бытия. Способность объективации могла быть выработана лишь на базе социаль­ности, потому понятно, что именно эта способность и состав­ляет специфику психики человека.

Каковы же те перемены, которые должны были быть обу­словлены этим обстоятельством?

В первую очередь это, конечно, то, что психика человека должна была развить свою активность на базе объективации. Мы видим, что это действительно так и случилось и человек стал владеющим речью, мыслящим существом. У него появи­лись интеллектуальные функции, которые стали его руково­дящей силой.

Затем, вместе с этим и на базе той же объективации, в об­ласти человеческой активности обнаружилась новая переме­на, имеющая, бесспорно, существенное значение. У человека выработалась воля, или способность свободно, следуя указа­ниям своего интеллекта, управлять своим поведением.

Таким образом, и интеллект и воля формируются на базе объективации. Однако не исключена возможность, чтобы до­полнительно и восприятия и память установили с ней связь и в результате этого стали бы определенно активными про­цессами. Но для этого необходимо, чтобы с деятельностью этих функций было бы сопряжено и участие мышления, мо­гущее дать определенно активный характер этим самим по себе пассивно протекающим процессам. В этом случае место такого рода пассивного восприятия занимает наблюдение и место не менее пассивной репродукции — активное воспоми­нание.

Таковы перемены, обнаруживающиеся в психике челове­ка как социального существа.

этому легко видеть, что традиционная класси­фикация душевных процессов на познавательные, эмоцно- нальные и волевые совершенно не соответствует объектив­ному положению вещей. Скорее всего, на психику следует смотреть с точки зрения развития, и тогда ошибочность по­зиции традиционной буржуазной психологии при анализе психических процессов станет бесспорной.