Психопат-тест

В середине 1960-х годов, как раз в то время, когда у Элиота Баркера в Онтарио появилась идея создания «капсулы полного понимания», Боб Хейр жил в Ванкувере и работал тюремным психологом в исправительном учреждении самого строгого режима во всей Британской Колумбии. В наше время это – тематический бар, оформленный в тюремном стиле, в котором обслуживающий персонал одет в полосатую форму заключенных, а блюда названы в честь знаменитых обитателей тюрьмы, но тогда там была настоящая и очень жестокая тюрьма с жуткой репутацией. Подобно Элиоту, Боб считал, что психопаты, находящиеся на его попечении, прячут свое безумие под маской нормальности. Но в отличие от Баркера Хейр не был идеалистом. Его интересовала правильная диагностика, а не лечение. Часто хитрым психопатам удавалось его обмануть. К примеру, в первый же день работы Боба в тюрьме надзиратель сказал, что ему нужна форма и что размеры должен снять заключенный, который был тюремным портным. Хейр отправился к нему и с удовольствием наблюдал, с какой тщательностью тот выполняет данное ему поручение. Он так много времени уделил обмерке. Боба даже тронуло подобное усердие. В столь страшной тюрьме нашелся человек, искренне любящий свою работу.

Однако, получив готовую форму, Хейр обнаружил, что одна штанина едва доходит до конца икры, а вторая тащится по полу. Рукава пиджака были пришиты вкривь и вкось. Это не могло быть простой ошибкой. Тот парень сознательно стремился к тому, чтобы он выглядел как клоун.

Буквально на каждом шагу психопаты делали его жизнь невыносимой. Один из них перерезал тормоза его машины в тюремной автомастерской. Боб мог бы погибнуть. И вот именно тогда он и начал разрабатывать свои тесты по своевременному выявлению психопатов.

По тюрьме распространили информацию о том, что он набирает волонтеров для своих исследований среди диагностированных психопатов и тех, у кого был другой диагноз. Недостатка в желающих не было. Заключенные всегда рады любому поводу хоть как-то развеять нестерпимую скуку своего бытия. Одного за другим он проверял их на различных электроэнцефалографах, устройствах для измерения кровяного давления и других физиологических показателей. Затем присоединял проводами к электрогенератору, пояснив, что будет считать от десяти до одного, и, когда дойдет до единицы, испытуемый получит сильный удар током.

Разница в реакциях потрясла Боба. Испытуемые-непсихопаты (в основном это были люди, совершившие преступления в состоянии аффекта, из-за тяжелой нищеты или страшных издевательств и унижений) предельно напрягались в ожидании электрического удара, словно воспринимая его как заслуженное наказание. И по мере того, как шел обратный отсчет, мониторы регистрировали резкое повышение потоотделения. Эти люди, отметил и зафиксировал в своих записях Хейр, испытывали сильный страх.

– И что же происходило, когда вы заканчивали отсчет? – спросил я.

– Они получали удар током, – с улыбкой ответил Боб. – Мы использовали очень сильные электрические разряды.

– А психопаты?

– Не потели, – ответил Боб. – Нисколько!

Я с удивлением посмотрел на него.

– Ну, конечно, – добавил он, – в тот момент, когда возникало неприятное ощущение…

– Электрошок? – переспросил я.

– Да, – кивнул Хейр, – когда возникало неприятное ощущение, психопаты, понятное дело, тоже реагировали…

– Кричали?

– Да. Полагаю, кричали, – ответил Боб. – Но тесты недвусмысленно продемонстрировали, что миндалевидная железа, та часть мозга, которая ответственна за предчувствие неприятных ощущений и за отсылку соответствующих сигналов страха в центральную нервную систему, не функционировала должным образом.

Для Хейра это открытие стало самым настоящим прорывом, его первым существенным доказательством того, что мозг психопатов отличается от мозга нормального человека. Но еще более неожиданными стали результаты повторного теста. На сей раз психопаты с самого начала знали, насколько сильная боль их ожидает, однако, как и прежде, не проявили никакой реакции. Никакого пота. Боб понял главное – то, от чего Элиот Баркер отмахивался на протяжении многих лет: у психопатов есть очень большая вероятность повторять свои преступления снова и снова.

– Они не сохраняли воспоминаний о боли от электрического шока, даже когда испытывали ее всего за несколько мгновений до следующего удара током, – продолжал Хейр. – Поэтому нет никакого смысла в запугивании их повторным тюремным заключением в случае нарушения ими условий досрочного освобождения. Никакие угрозы для них ничего не значат.

Затем он провел еще один эксперимент – тестирование рефлекса Моро. Психопатам и непсихопатам предлагались для просмотра несколько жутких изображений – вроде фотографий с места преступления с изображением изуродованных лиц жертв, – и в самый неожиданный момент у самого их уха раздавался пронзительный звук. Непсихопаты подскакивали от неожиданности. Психопаты оставались сравнительно спокойными.

Бобу было хорошо известно, что человек реагирует сильнее, если в момент испуга он готов к тому, что может произойти нечто неприятное. Если мы смотрим страшный фильм, и вдруг раздается неожиданный шум, то невольно подскакиваем от страха. Но если мы поглощены какими-то размышлениями

– к примеру, над кроссвордом, – то наша реакция в подобном случае будет менее выражена. Из этого Хейр сделал вывод: когда психопаты рассматривают жуткие изображения изуродованных лиц, они не чувствуют страха, они просто поглощены размышлениями .

Создавалось впечатление, что психопаты воспринимают изуродованные лица так же, как журналисты воспринимают таинственные посылки, присылаемые по почте, или пациентов из Бродмура, которые, возможно, симулируют безумие, а возможно, и нет, то есть как увлекательные головоломки, которые предстоит разгадать.

Воодушевленный своими открытиями, Боб отослал результаты исследований в журнал «Сайенс».

– Редактор вернул мне их, сопроводив письмом. Я никогда его не забуду. Он писал: «Откровенно говоря, характер волн на присланных вами электроэнцефалограммах показался нам крайне странным. У реальных людей таких не бывает».

Боб замолчал и ухмыльнулся.

–  У реальных людей таких не бывает , – повторил он.