Психотерапия нового решения

Карл: Он закончился тем, что, ну, я сел рядом с ним и сказал… Я весь дрожал, как сейчас. Я сказал: "Ты не можешь так себя вести у меня дома. Ты должен вести себя достойно, должен прекратить все это ". (Борется со всхлипываниями). Он сказал мне… (Всхлипывает и стучит по ручке кресла). Как видите, мне до сих пор больно. Больно. Затем он сказал… (Всхлипывает). Он не понял, что я пытался ему объяснить. В общем, он ответил: "Я поражен. Я не могу этому поверить. Я потратил три недели своей жизни, чтобы услышать это ". Я сказал ему: «Папа, я, правда, люблю тебя». Он ответил:

«Врешь. Ты даже никогда не звал меня папой». Я должен был напомнить ему, что только что назвал его так. Это как раз самое болезненное, когда ты должен напоминать отцу, что ты его любишь. В общем, я порвал с ним все связи. Кроме боли. Он — единственный человек, которого я хотел бы убить.

Боб: Но вы этого не сделаете?

Карл: Когда я говорю, чувство очень сильно. Но я не представляю, что поеду на Юг и сделаю это. Нет, не буду.

Боб: У вас действительно родители со сдвигом.

Карл: Да.

Боб: Они оба психи. Поздравляю, что рассказали о них, не впадая в сумасшествие.

Карл: Спасибо.

Мэри: Теперь я вижу, как сильно вы хотите найти иной способ стать взрослым.

Карл: Да, Мэри. (Снова всхлипывает).

Мэри: И вы уже нашли этот способ… тот, о котором рассказывали отцу: в вашем доме запрещены агрессия и отвратительное поведение.

Карл: Да, Мэри. Я хочу поблагодарить вас за то, что вы меня не прерывали.

Мэри: А я хочу поблагодарить за то, что вы останавливаете меня, когда я все-таки прерываю. И когда я слишком тороплюсь.

Карл: Мне нужно время. Я не могу работать быстро.

Боб: Вы не только можете, но и работали так. (Общий смех).

Боб: Я хочу, чтобы вы знали, что в начале вы говорили, как сумасшедший. Вы были, как мы это называем, уклончивы, то есть совершенно бессмысленно отклонялись от темы разговора. Затем вы перестали говорить, как сумасшедший, и стали абсолютно понятны.

Карл: (С наслаждением смеется).

(Группа аплодирует ему).

Во время беседы мы поощряли Карла говорить в непсихотической манере. Мы обращались к его здоровью, а не к его патологии. Ему еще предстоит долгая работа, прежде чем он четко определит различия между собой и своими родителями и сможет твердо сказать, что никогда не сойдет с ума, независимо от того, как одиноко, безнадежно или рассерженно будет себя чувствовать. Ему и дальше необходимо поглаживание — и когда он здраво размышляет, и когда разрешает себе одновременно и думать, и чувствовать.

Контаркты с «клиентами поневоле»

Основная проблема в общении с «клиентами поневоле» заключается в том, что они предполагают, что ответственность за выполнение контракта лежит на тех, кто обладает какой-либо формой власти над ними. Часто это действительно так. Родители и врачи обсуждают, какие симптомы в ребенке необходимо «лечить». Врачи, работающие с людьми, получающими социальное пособие или выпущенными из тюрьмы на поруки, заключенными или больными, часто сами определяют цели клиентов. Мужчина, отказывающийся посещать терапевтическую группу своей жены, думает, что врач с группой уже решили, что в нем не так и что он должен изменить.

«Клиента поневоле» мы прежде всего спрашиваем, каких изменений от него ждут «другие». Мы объясняем, что нам это необходимо знать, чтобы не стать на сторону этих «других», даже если их контракты в лучших интересах клиента. Мэри: Ну хорошо, ваша жена хочет, чтобы вы бросили пить. Вероятно, она права, вы же это понимаете. Штука эта крайне вредная, и вы постепенно можете сдвинуться или умереть от желудочных проблем. Ладно, это то, что она хочет. А если бы вы могли как-нибудь себя изменить, чего бы вам хотелось?

или

Боб: Я слышал, ваш социальный работник хочет снять вас с пособия, а вы хотите по-прежнему сидеть дома, играть с ребятишками и выращивать овощи. В общем… они платят за шесть групповых занятий. Что вы собираетесь изменить в себе за это время, что вас бы удовлетворило?