ПСС. Том 13. Война и мир. Черновые редакции и варианты

Видно было, что Денисов наслаждался этим процессом отписыванья и что его меньше занимал в это время вопрос о том, чем кончится суд над ним, чем то, каково он отделывает их. Стуча кулаком по столу, хмурясь и горячась, он передал Ростову все подпущенные им шпильки провиантскому ведомству. Последняя же бумага, которую он теперь только писал, по его мнению была chef d'oeuvre.>

– Ты слушай, Ростов. Вот что я пишу им. «Ежели высшее начальство считает поступок мой отбития неназначенного мне транспорта для спасенья вверенной мне части войск от голода – разбоем, то какое наименование может быть дано поступку чиновника, не отбивающего, но ворующего солдатский хлеб не для утоления не только людей, но и своего голода, а ворующего для своей корысти».

<Ростов пробыл[3123] сутки у Денисова и ничего не слышал от него, кроме разговоров о своем деле, ругательств на воров и чтения его[3124] бумаг. Как только разговор заходил о постороннем, Денисов замолкал и, видимо, не слушал. Ввечеру к Денисову зашел

[3125] доктор, обходивший больных, и, застав его за горячим рассказом, улыбнулся.

– Верно о своем деле говорит господин маиор, – сказал доктор Ростову таким тоном, что видно было, доктор уж не раз слыхал такие рассказы. – Вы бы ему советовали не думать об этом, а лечиться, пустая рана, а не заживает…

После доктора в комнату вошли два офицера. Один – улан с повязанной головой, другой – артиллерист в халате без правой руки и с маленькой трубочкой во рту, закушенной набок. Это был Тушин, призревший Nicolas в Шенграбенском деле. Тушин узнал и радостно обнял Nicolas.

– Вот где бог привел свидеться, милый человек, а мне так отрезали кусочек – вот… – Он с веселой улыбкой показал свой пустой рукав. – Ну, что ж, съиграем в бостончик, Василий Дмитрич, – сказал он.

Денисов согласился и они вчетвером сели играть на постели Денисова. В середине игры разговор зашел о последнем Фридландском сражении. Улан рассказывал полученные им известия. Он говорил, что армию нарочно погубили, вывели ее на поле, поставили задом к реке и заставили стоять до тех пор, пока не собралась вся французская армия. Потом, как началось сражение, сейчас же велели отступать. И пошла потеха. Мосты сожгли, бродов нет. Так, ни за что, погубили армию. Говорят, у главнокомандующего падучая сделалась, а я думаю – измена.

– И, как можно! – защищал Тушин, – какая измена? Так, задумались.

– Ну, вам всё хорошо.

– И поделом! – закричал Денисов, – пускай их бьют! Чтоб они знали, что подлецы и что честные люди. Небось какой-нибудь вор провиантский командовал. – Он отложил карты и опять начал рассказ о своем деле.

На другой день рано утром Тушин отозвал Ростова в сторону и сказал ему.

– Я хотел вам сказать[3126] про Денисова – вы его друг, как я вижу.[3127] Дело его плохо. У нас такой пример был, разжаловали.[3128] Одно спасенье, коли есть у вас человечек в штабе, надо поскорее подать письмо и просить государя, пока у него не было на конфирмации, Я, любя его и вас, говорю…

Ростов пробыл день у Денисова, во время которого он ни минуты не нашел старого Денисова. Он видел в нем только озлобленность, раздражение, равнодушие ко всему, что только не касалось его дела и полусумасшедшего увлечения своими бумагами.

С тяжелым чувством потери своего друга Ростов поехал в полк и, посоветовавшись с полковым командиром и выпросившись у него, поехал в главную квартиру.[3129]

В главной квартире у Ростова никого не было, кроме Бориса, бывшего адъютантом у весьма важного лица, и[3130] он решился обратиться к нему.

–

Есть одно свойство человеческой природы, которое служит главным источником обвинений в лживости этой природы и в противуречиях, которые кажутся нам в ней. Это есть свойство выбора из бесчисленной массы разнородных впечатлений одного известного рода впечатлений и сгруппирования их около какого нибудь одного поражающего явления. Человек спит и в мгновение неполного сна испытывает различные впечатления и опять забывает их, но какое нибудь резкое впечатление – стук или свет – пробуждает его и все прежние безразличные впечатления в момент пробуждения мгновенно группируются около последнего впечатления. Человек просыпается и говорит, что он видел сон. Человек просыпается и рассказывает, что он видел во сне, как он ходил на охоту, собака искала, он взводил курок, дичь вылетала, он стрелял, и звук выстрела разбудил его.

Звук же выстрела был звук ударившего ставня.[3131] В момент пробуждения все прежние впечатления сгруппировались около удара ставня.

То же явление бывает и не во время сна. Человек встречает другого человека, с которым он ничем не связан в продолжение долгого времени, и в числе бесчисленных впечатлений, прозводимых всяким человеком, впечатления, произведенные этим известным человеком, затеряны и так незаметны, как будто их нет. Существуют впечатления о том, что известный человек имеет приятный взгляд, некрасивое сложение, нежные руки, пискливый голос, сказал нынче умно, завтра выказал сухость сердца и т. п.