ПСС. Том 13. Война и мир. Черновые редакции и варианты

Pierre и Андрей приехали раньше других. Еще никого не было. Наташа одна в бальном платье ходила, постукивая каблучками, по зале с веером в руках (она была рада, что она как большая) и напевала. Она увидела Pierr'a и весело улыбнулась, но, увидав Андрея, она задрожала ясно от радости, но как будто она испугалась. Она справилась. Князь Андрей сиял лучистыми глазами, говоря с ней самые пустые, ничтожные вещи. Pierre видел это и грыз пальцы. Он бессмысленно ревновал. Вошел гусар с усами, загорелый, особенно обрадовался Андрей. Жених с невестой классически сидели, и тот веселый, поэтический бог, который парит над соединяющейся четой, стоял в воздухе. Тут был и Денисов, но невестой всех их четырех была одна Наташа. В ней был фокус всего света. Она была счастлива, кокетничала со всеми, но не выпускала из виду Андрея и перед одним им робела. Она потребовала от него вальса и он, пощелкивая шпорами, пошел один, потом другой. Она кокетничала и с Анатолем, но не обращая на него внимания. Борис по[пался] ей и она, как бы желая наказать его, заставила его пожалеть, что они [1 неразобр.] разошлись. Она и Бергу велела подать себе опахало и он улыбался и отец улыбался, глядя на нее издалека.

– Моя то, моя то!

– Послушайте, – сказала она Андрею, – как я рада, что вы теперь тут. Нам веселее будет.

– Я еду послезавтра.

– Как? – строго спросила она. – Нет, – умоляюще сказала она. – Не может быть.

–

Ночью, вернувшись домой, Pierre отмалчивался от речей князя Андрея, потом он вдруг повалился на подушку и заплакал.

– Боже мой! Что со мной, Андрей, я влюблен, до безумия влюблен, я без нее жить не могу.

– А, так вот оно когда пришло, – сказал князь Андрей, стараясь говорить просто.

– Да, а она любит вас. И слава богу, но я несчастлив. Я знаю, что я сделаю, я сопьюсь с круга.[3169]

Сколько жизни, тонкости, сколько пороков и сколько прелести, – говорил он, соглашаясь и вспоминая каждую ее фразу, ее мину… А она в то время не спала и тоже плакала.

– Как он смел сказать, что он едет. Я спрошу еще у него. На другое утро Наташа была такая же безумная, как всегда, она верхом ездила на брате и кричала: дайте мне мужа! Доложили о князе Андрее. Она, не заботясь о том, что скажут, побежала вперед в залу и встретила его.[3170]

– Вы едете? – спросила она, дрожа от волнения и страха и глядя на него страстными глазами, испугавшими его своей серьезностью. Он так был счастлив, что долго не мог оторвать глаз и д[олго] ничего не говорил.

– Вы совсем едете?

– На два года, я думал.

– Ну, это навсегда. Кто переживет два года, прощайте. – Она подала ему руку. Он поцеловал ее. Она отвернулась и пошла назад.

– Послушайте, постойте, – сказал он, сам не зная, что он будет говорить. Она остановилась и слезы остановились на ее глазах.

– Ежели вы полюбите кого нибудь, выходите замуж, но когда будете выходить, напишите мне, чтоб я знал.[3171]

– Хорошо. – Она вся дрожала от волнения и страсти. Она ждала, что он обнимет ее. Она не знала, как делают предложение, может так. О, как бы она прижалась к нему. «Хорошо. Что же это», подумала она, «Борис тогда обещал через четыре года. И он тоже после. Нет, он не такой». Она всё ждала, но он тихо и учтиво прошел мимо нее и простился, вставая после болтовни со всеми и с нею при всех. Выходя, он взглянул на нее. Грудь ее поднималась и лицо было искривлено детскими рыданиями. Он поспешно вышел. Она решила, что она любила его одного в первый и последний раз, и сказала Соне.>

* № 100 (рук. № 89. T. II, ч. 3, гл. VIII).

[3172]

Приехав в Петербург в 1809 году, князь Андрей велел себя везти прямо в дом Безухового, полагая, что ежели, как и надо предполагать, Pierre не занимает один этот известный всему Петербургу огромный дом на Мойке, то по крайней мере там он узнает, где живет Pierre. Въехав в ворота, он заметил, что дом обитаем, спросил дома-ли? уверенный, что вопрос этот мог относиться только к Pierr’y, так как графиня, Андрей знал, жила отдельно и последнее время со всем двором жила в Эрфурте.

– Графиня выехали, – отвечал дворник.

– Так стало быть граф Петр Григорьевич не живет тут? – спросил князь Андрей.

– Они дома, пожалуйте!

Князь Андрей был так удивлен этим известием, что он едва удержался от выражения недоумения перед дворником и вслед за слугой пошел в комнаты Pierr'a. Дом был большой, половина Pierr'a была наверху в низеньких комнатках. Pierre в выпущенной рубашке, с голыми, толстыми ногами в туфлях сидел за столом и писал. Низкая комната была завалена книгами и бумагами и накурена так, что днем было темно.[3173]

[3174]Pierre видимо так был увлечен своим делом, что он долго не слыхал шума входивших. На голос князя Андрея он оглянулся и прямо глядел в лицо Болконского, но всё еще видимо не узнавал его. Лицо Pierr'a было нездорово, опухше и желто-бледно и в глазах и губах было выражение досадливо-озабоченное. «И опять несчастлив», подумал князь Андрей, «и не могло быть иначе, как скоро он опять сошелся с этой женщиной».