ПСС. Том 13. Война и мир. Черновые редакции и варианты

После общего разговора о предполагаемом преобразовании министерств, во время которого князь Кочубей сделал честь князю Андрею внимательно слушать его,[3234] князь Кочубей обратился [к] князю Андрею:

– Я бы вас не пустил и дал бы вам работу в министерстве.

– Я не готовился к гражданской службе, – сказал князь Андрей, – и не имею намерения.

– Не пустил бы вас, mon cher,[3235] но теперь на днях должно состояться новое устройство Совета и тогда я рассчитываю на вас… Нет, нет, – он перебил князя Андрея, хотевшего отказываться. – Теперь нельзя отказываться…

[3236] Приезжайте ко мне обедать в середу. Вы не знаете Сперанского, нашу новую звезду? – сказал он, обращаясь к министру двора, – приезжайте…[3237]

–

В середу князь Андрей нашел у Кочубея не обед, а домашнее общество с весьма малым количеством званых, в числе которых был и Сперанский. Князь Андрей имел успех в этом обществе, особенно вследствие его отпущения своих крестьян на волю. Сперанский взял в сторону князя Андрея и говорил с ним таким тоном, как будто желая дать чувствовать, что он уверен, они только одни в этом обществе понимают друг друга. За обедом зашел разговор о новом указе уничтожения придворных чинов и Кочубей, шутя, сказал князю Андрею:

– Вы, как камергер, должны пострадать от этого.

– Я не пользовался своим правом, – отвечал князь Андрей, – и поступил в турецкую кампанию на службу юнкером, а не генералом и потому вполне[3238] одобряю эту меру.

Сперанский медленно, как и всегда, перевел свои усталые глаза на князя Андрея и видимо смутился, начав фразу по французски и переведя потом ее по русски, сказал, что вероятно мало будет людей, которые так бы смотрели на это дело.

Общее и первое впечатление князя Андрея о Сперанском в это первое свидание было то, которое он выразил Pierr’y. Это был кутейник без форм,[3239] все свои силы посвящающий на искусство держаться в высших сферах и еще далее возвышаться, и трудолюбивый работник.[3240]

Но на третий день, проведя целый вечер в кабинете Сперанского, он изменил свое мнение. Сперанский в это время, кроме всех других своих занятий, приготовливал свод законов и, отняв у Розенкамфа председательство комиссии составления свода, иначе учреждал комиссию и просил князя Андрея принять на себя составление гражданского свода. На возражение князя Андрея, что он не юрист, Сперанский говорил, что никто не юрист, что в России их нет. Нет юристов, нет администраторов, нет финансистов, но что всё это должно быть, потому что администрация – уродлива, суд – неправилен, неясен, законодательство – безобразно, финансы – расстроены, а всё должно быть и потому надо смотреть на настоящее время, как на время революции, где напрягаются все последние силы. Все должно быть преобразовано или всё должно погибнуть. Старые сваи подгнили… Надо подставлять новые скорее.

На все замечания, которые делал князь Андрей, не предполагая достаточно единства во всем, Сперанский отвечал, что то переделывается и то переделывается, и перед князем Андреем открывались громадные перспективы того, что должно было быть. Он взял предлагаемую работу и занялся ею. Составив свод, он принес его к Сперанскому, но Сперанский был занят другими работами и не успел поговорить с ним, но поручил ему новое дело. Через несколько времени оказалось, что работа князя Андрея была переделана Розенкамфом. Сам Сперанский показал ее Болконскому и просил его подвести под каждую статью сноски на древнее русское законодательство.[3241]

– Я не могу этого сделать après coup,[3242] – отвечал князь Андрей, – это было бы натяжкой…

– Государю представили, и ему так угодно…

– Представьте государю, что свод делается не на основании древнего права русского или черемисского, а на основании вечного натурального права.

Сперанский пожал плечами, благодарил князя Андрея и отпустил его. Через несколько дней он узнал, что та же работа подведения статей была поручена Ильинскому и что работа эта сделана к 1-му января [?][3243].

Князь Андрей знал про это и начинал отчаиваться в том, чтобы работа его на что-нибудь пригодилась.

1-го января он собирался к Сперанскому за объяснениями, но Сперанского не было, он был в[3244] Шепелевском дворце. Князь Андрей[3245] приехал вечером. Сперанский был дома и принял его.

* № 102 (рук. № 89. Т. II, ч. 3, гл. XI—XIII).