ПСС. Том 13. Война и мир. Черновые редакции и варианты

Однако он не поехал в этот день к Ростовым, но говорить с людьми и слушать толки о их пустых заботах, иметь дело с людьми, которые не знали того, что он знал, было для него невыносимо.>

В эту же ночь[3455] Наташа, то взволнованная, то испуганная, с останавливающимися глазами, долго лежала в постели у матери.[3456] То она рассказывала ей, как он хвалил ее, как он спрашивал, где они будут и когда поедут в деревню,[3457] то она спрашивала, как он ей нравится.

– Но такого со мной никогда не бывало, – говорила она. – Только мне страшно при нем. Ежели мне всегда страшно при нем, что это значит? Значит, что это настоящее? Да? Мама, вы спите?

– Нет, душа моя, мне самой страшно, – отвечала мать. – Иди.

– Всё равно, я не буду спать. Что за глупости, спать.[3458] Мамаша, мамаша, такого со мной никогда не бывало. И могли ли мы думать?[3459]

* № 118 (рук. № 88. T. II, ч. 3, гл. XXII).

– Голубушка мамаша, как я вас люблю. Как мне хорошо! – крикнула Наташа, плача слезами счастия и волнения и обнимая мать.

Долго после этого Наташа не видала князя Андрея. <Наташа оживлялась только тогда, когда говорили про него и особенно, когда по ночам она говорила об нем с матерью. Всё это время Наташа была тиха, скучна и даже немиловидна. Она ходила по комнатам, праздная и унылая, тщетно ожидая его посещения. В следующее воскресенье после бала они поехали в театр и Наташа, не слушая, не глядя, с потухшим взглядом сидела в ложе.

– Это – князь Болконский, кажется, – сказал подле нее голос матери.

Наташа встрепенулась и увидала его в партере. Вдруг как бы фонарь вставили в нее, она вся насквозь осветилась радостным, счастливым блеском, покраснела и долго, тяжело переводила дыханье. Графиня задумчиво качала головой, глядя на нее.

Князь Андрей при разъезде подошел к ним и сказал несколько слов. Он сказал, что Берг, его товарищ по комитету, звал его к себе в середу вечером и что он надеется видеть их там. И середа вечером сделалась целью жизни для Наташи.>

* № 119 (Наборная рукопись. T. II, ч. 3, гл. VIII.)

<Пьер чувствовал себя неудовлетворенным своей деятельностью, но не отдавал себе в том отчета до известия, полученного им в конце 1808-го года, о том, что его жена, жившая за границей, намеревалась возвратиться в Петербург. Она сама писала ему, прося забыть прежнее недоразумение, прощала его за всё, что он сделал против нее, и обещалась, ежели он будет вести себя хорошо, опять быть ему верною подругой жизни. В одно и то же время Пьер с других сторон стал получать советы о необходимости сойтись с женою. Пьер, получив эти письма и советы, почувствовал прежнее сознание своего бессилия отказать людям в том, чего хотят от него, и вместе с тем поднялась его прежняя злоба к жене. На него нашла тоска и он, как и после дуэли, на несколько дней заперся в своей комнате и передумал всю свою жизнь.

«Ежели Елена Васильевна придет сюда и меня сведут с нею, я не в силах буду поступить иначе, как или убить ее или опять начать жить с нею. В обоих случаях я сделаю себя еще более несчастным, чем я есть. Масонство, по крайней мере то масонство, которое я знаю здесь, основано на внешности и самообольщении, а между тем ни одно учение не проповедует таких высоких и успокоительных истин и, раз вступив на эту дорогу, я должен пройти ее до конца. Главные цели масонства в четвертом градусе рыцарей Иерусалима скрыты от меня. Я должен пытаться узнать их. Для того чтобы избегнуть возвращения Елены Васильевны и для посвящения себя в тайны высших градусов, я должен уехать отсюда и ехать в Пруссию и Шотландию». Такое решение вынес Пьер из своей трехдневной тоски и вскоре после этого уехал за границу.>

* № 120 (рук. № 88. T. II, ч. 3, гл. XXII—XXIII).

Это был князь Андрей, который после проведенного последнего дня у Ростовых чувствовал необходимость высказать кому-нибудь всё, что было у него на душе.

– Душа моя, – сказал князь Андрей, радостно и несмело улыбаясь, – мне тебя нужно, поговорить нужно. Вот что, мой друг, – сказал князь Андрей, – я провел день у Ростовых.

– Ах да, – заговорил Пьер и, как будто желая замять этот разговор: – А у графини раут, я был…

– Да слушай меня, – продолжал князь Андрей, – ты знаешь, я не поверил бы этому месяц тому назад – я влюблен, влюблен, как мальчик, как безумный. И я не знал этого до вчерашнего вечера.

Pierre вдруг тяжело вздохнул и повалился своим тяжелым телом на диван подле князя Андрея и стал сопеть носом.

– Никогда не поверил бы; и что открыло мне глаза. Мне хочется всё высказать. Ревность, мой друг. Вчера эта m-me Берг стала говорить мне этот вздор и я почувствовал, что я ревную и люблю и что жребий брошен, что я не могу жить без нее, что я должен… Что ж ты думаешь?… Что ты не говоришь?

[Далее со слов: Я? Я? Что я говорил вам… кончая: …он ему высказал всё, что у него было на душе. – близко к печатному тексту. T. II, ч. 3, гл. XXII.]