ПСС. Том 17. Произведения 1863, 1870, 1872-1879, 1884 гг.

Князь Василій 6[-ой] день уѣхалъ изъ Москвы и жилъ въ Подмосковномъ селѣ своемъ Мѣдведковѣ, гдѣ уже давно жили его жена, дѣти, невѣстка и внучата, и онъ, безъ приказа котораго ничего 12 лѣтъ не дѣлалось въ Москвѣ, теперь ждалъ самъ приказа, что ему дѣ[лать]. Всю ночь Кн. Василій не спалъ, все думалъ, и всталъ поздно. Одѣвшись, отслушавъ обѣдню и позавтракавъ, Кн. Василій сѣлъ въ комнатѣ за столъ и облокотился на руки. Ст[арый] [?] Карла въ красномъ кафтанѣ сидѣлъ на конникѣ, болтая ногами, и смотрѣлъ на хозяина. Хозяинъ то читалъ рукопись, разложенную на столѣ, то смотрѣлъ въ окно на свѣтлый осѣнній день и ждалъ сына, наканунѣ уѣхавшаго въ Москву. — Въ комнатѣ было тихо, слышно, какъ щелкали часы, и дышалъ хозяинъ и Карла. Карла смотрѣлъ то на свои мохающіяся ножки въ красныхъ сафьяновыхъ сапожкахъ,[130] то поднималъ свое старческое бритое скуластое лицо съ сплюснутымъ носомъ и старался уловить взглядъ хозяина, но блестящій твердый взглядъ хозяина не останавливался на немъ, а переходилъ отъ окна къ столу, къ развернутому свитку, заложенному фигурой изъ мѣди. —

Сухое бритое, моложавое лицо старика Кн. Василія было нахмурено, длинныя ноги вытянуты подъ столомъ и сырыя съ длинными пальцами и синими, какъ червяки, жилами руки потирали края стола, какъ-бы ощупывая вострый край. —

— Кто пріѣхалъ? — вдругъ визгнулъ Князь, такъ что Сусликъ вздрогнулъ и [в]скочилъ на ноги. Но Князь уже узналъ того, кто пріѣхалъ, и, вставъ на длинныя ноги, пошелъ къ дверямъ, но, обдумавшись, опять вернулся и сѣлъ на свое мѣсто. На широкій дворъ въѣхала кожей обитая, окованная крашенымъ желѣзомъ, новая колымага на четвернѣ разношерстныхъ, крупныхъ, косматыхъ лошадей. Трое передовые верховыхъ слѣзли съ лошадей у часто ступенчатаго тесоваго крыльца <и>, отдавъ одному мальчику чумбуры своихъ лошадей, дожидались колымаги, чтобъ высадить хозяина.

* № 7.

[131]

 Всю сентябрскую длинную ночь не спалось Князю Борису Алексѣевичу Голицыну. Всю ночь онъ ворочался, трещалъ тесовой кроватью за перегородкой въ кельи Троицкаго келаря, отца Авраамія. — Только забрезжилась заря, онъ тяжело вздохнулъ, поднялся, перегнувшись, досталъ разшитые шолками чоботы, надѣлъ шелковые на очхурѣ шаровары и, вздѣвъ кафтанъ на широкія плечи, сталъ передъ образомъ спасителя и, сложивъ широкія руки передъ животомъ, нагнулъ большую кудрявую голову.

— Господи Отецъ, научи твое чадо творити волю твою, Господи сынъ Іисусъ Христосъ, научи мя уподобиться тебѣ, Господи, духъ Святый, вселися въ меня и черезъ меня твори волю свою. Пресвятая Богородица, Ангелъ Хранитель, Борисъ и Глѣбъ, угодникъ Сергій заступите за меня, научите, что дѣлать буду… — Такъ онъ сказалъ и вспомнилъ всѣ свои мерзости, пьянство, обжорство, любострастье и ту бѣду, которая теперь одолѣвала его душу. —

13 лѣтъ прожилъ онъ дядькой при царевичѣ Петрѣ Алексѣевичѣ и только думалъ отслужить свою службу и уйти въ монастырь спасать душу и къ 50 годамъ откачнуться отъ всей суеты житейской. Онъ ждалъ только того, чтобы женился, возмужалъ Царь и сталъ править царствомъ, а вышло не то: стали вздоры межъ Царской семьи: Софья Царевна стала мутить, и нельзя было Кн. Борису уйти въ монастырь.

[132] Все смѣшалось въ Царской семьѣ. Царевна связалась съ братомъ двоюроднымъ Васильемъ Васильевичемъ, настроила Ивана Царя, и Петра Царя забросила и народъ весь былъ въ смущеньи. Не хотѣлъ сперва Кн. Борисъ мѣшаться въ это дѣло, да нельзя было оставить, а другаго никого не было. Слово за словомъ, дѣло за дѣломъ, замѣшался онъ такъ, что совсѣмъ разстроились Царь Петръ съ Царевной, и бросилъ [Петръ] Москву и уѣхалъ къ Троицѣ. И вотъ 4-ю недѣлю жилъ Царь Петръ въ Троицѣ и шла борьба промежъ молодого Царя и Царевны. У молодаго Царя никаго не было и за всякимъ дѣломъ приходили къ Кн. Борису: что написать, что сказать, кого куда послать. И сталъ Кн. Борисъ вмѣсто монаха первымъ человѣкомъ при Царѣ. И во всемъ удача была Кн. Борису. Царевну оставляли понемногу и бояре и стрѣльцы и Нѣмецкіе полки и съ помощью Угодника, чего не чаялъ никто, ни Кн. Борисъ, вся сила сошлась къ Троицѣ и сталъ однимъ Царемъ Петръ Алексѣичъ и однимъ дѣльцомъ Кн. Борисъ Алексѣичъ. Тяжело было Кн. Борису чувствовать на себѣ всю тяжесть власти. Сколько грѣха, сколько соблазна! А пуще всего, на той сторонѣ былъ старшій братъ Василій Васильевичъ и дошло дѣло до того, что не миновать было Василію Васильевичу плахи. И всему зачинъ и коноводъ былъ онъ, Князь Борисъ. — Подумалъ онъ, вспомнилъ все это, нагнулъ еще ниже голову, и лицо и шея его налились кровью и на глаза выступили слезы. — Онъ прочелъ всѣ молитвы, поклонился три раза въ землю и кликнулъ холопа, калмыка, Ѳедьку и велѣлъ подать умываться.

** № 8.