ПСС. Том 72. Письма, 1899-1900

 

263. А. Ф. Кони.

1900 г. Марта 20. Москва.

Дорогой Анатолій Федоровичъ,

У васъ будетъ слушаться 24 Марта дѣло Ерасова, приговореннаго Тульск[имъ] Окр[ужнымъ] судомъ къ ссылкѣ съ лишеніемъ всѣхъ правъ за богохульство.

Дѣло это исключительно по строгости приговора и высокой нравственности приговореннаго. Пожалуйста, помогите.

Вашъ Л. Толстой.

20 Марта 1900.

Печатается по автографу, хранящемуся в ИЛ. Публикуется впервые.

Василий Андреевич Ерасов, крестьянин с. Обидино Хрущевской волости Тульского уезда, по обвинению в богохульстве был осужден 27 января 1900 г. Тульским окружным судом по 1 ч. ст. 176 улож. о наказ, «к лишению всех прав состояния и к ссылке на поселение в отдаленнейшие места Сибири». Защищал В. А. Маклаков. Дело разбиралось при закрытых дверях в течение двух часов тридцати пяти минут. Самое судебное разбирательство, с допросом семи свидетелей, с речами сторон и резюме председателя продолжалось менее часа. Присяжные совещались двадцать минут. В кассационной жалобе защитник указал на необычную быстроту процесса, на неправильные действия председателя, допустившего указания на факты, не бывшие предметом судебного разбирательства («обвиняемый — представитель ереси, враг православия») и тем склонившего заседателей к более суровому решению. В уголовном кассационном департаменте сената дело слушалось 24 марта 1900 г. под председательством А. Ф. Кони. Докладывал М. Ф. Люце. Жалоба оставлена без последствий. Сведения почерпнуты нами из дела «Правительствующего сената, уголовного кассационного департамента. Дело по 3 столу по жалобам крестьянина Василия Ерасова и его поверенного на приговор Тульского окружного суда по обвинению его по 1 ч. ст. 176 улож. о наказ. № 491/2265» (хранится в Ленинградском центральном историческом архиве).

В ответном письме от 25 марта 1900 г. Кони писал: «По делу Ерасова ничего в кассационном порядке сделать невозможно. Сенатор-докладчик (М. Ф. Люце) находит, что нет ни одного кассационного повода, а с точки зрения закона он прав. Если и были какие-либо нарушения со стороны председателя, то по упущению защитника они ничем не удостоверены. Единственный путь — ходатайство о смягчении наказания пред государем (через канцелярию прошений)».

Было ли подано прошение на высочайшее имя, редакции неизвестно.

На письме Толстого от 20 марта рукой Кони выписана выдержка из письма Толстого к нему от 12 апреля 1900 г.: «Неудача очень огорчила, и ему будет очень тяжела». См. письмо № 271.

 

264. М. Л. Оболенской.

1900 г. Марта 23. Москва.

Операція Тани кончилась благополучно.¹

Нынче утромъ, 23-го совершилась ужасная Танина операція. Мамà и Мих[аилъ] Серг[ѣевичъ]² пошли съ утра съ нею въ клинику. Должно было начаться въ 10 и кончиться въ 11. Я посидѣлъ дома, но не въ силахъ былъ оставаться и, пропустивъ 11, пошелъ въ клинику, надѣясь придти къ концу. Пришелъ часъ, два, все нѣтъ конца. Она наверху въ операціонной среди кучи докторовъ въ бѣлыхъ халатахъ съ зеркалами на лбу, к[оторые] надъ ней безчувственной что-то дѣлаютъ. Пришелъ Сережа,³ Маруся,⁴ Количка,⁵ потомъ Миша,⁶ Саша.⁷ Мы всѣ тоже въ бѣлыхъ халатахъ ждемъ и мучаемся. Я съ Мих[аиломъ] Серг[ѣевичемъ] вошелъ наверхъ, заглянулъ въ дверь; меня позвали, я вошелъ: лежитъ трупъ желто-блѣдный бездыханный, ноги выше головы и въ закинутой головѣ дыра въ черепѣ тако[го] размѣра,⁸

кровавая и глубокая пальца въ три, и толпа бѣлыхъ смотритъ, а одинъ ковыряетъ. Оказалось, что въ лобной полости было неожиданно три перегородки, кот[орыя] они разрушали и все выскребали и этимъ объясняли продолжительность — болѣе 2½ часовъ. Когда ее снесли внизъ, она долго не могла очнуться — ложкой ей разжимали стиснутый⁹ съ пѣной ротъ. Я позвалъ: Таня. Она открыла глазъ (другой завязанъ, и¹⁰ изъ подъ повязки кровь) и опять закрыла. Ее рвало, тошнило.¹¹ Говорятъ, что операція удалась. Трубка вставлена. — Сейчасъ 11-й часъ вечера, я только что отъ нее. Она совсѣмъ слаба, но духомъ бодра, не жалуется и не боится. Маруся у ней ночуеть. Общее впечатлѣніе мое, что это западни, въ кот[орыя] доктора ловятъ людей. И они ужасно противны. Я думаю,¹² особенно ясно это понялъ послѣ очень сильнаго пережитаго чувства и вызванныхъ ими мыслей, что все это ненужно и дурно. Умереть мы всѣ всегда умремъ и болѣть всѣ будемъ: выздоровѣемъ отъ одной, заболѣемъ отъ другой. И, главное, лѣчить отдѣльно каждый себя за 50, 500, 5000 не долженъ и не можетъ. Не долженъ п[отому], ч[то] другіе мрутъ безъ помощи, и помогать нужно всѣмъ, а не каждый только себѣ и своимъ, и не можетъ п[отому], ч[то] такъ устроено, что при всѣхъ этихъ помощахъ столько же опасности, сколько было бы безъ лѣченья. Часто думаю о васъ и чувствую, какъ вы мнѣ оба недостаете. О дядѣ Сережѣ¹³ думаю всегда и все надѣюсь увидать его. Напишите мнѣ получше, поподробнѣе о немъ и о себѣ.

Л. Т.