Псы Господа

Однако, когда к штабу доставили свежепойманных русалок, именно Костоправ взял на себя руководство заключительной фазой операции. Отрывисто командовал, называл неизвестные Леснику препараты, дозы — и медики хлопотали над телами, обездвиженными миостагнатором.

— А заморозка? — не понял Алладин. Потом сообразил-таки: — Расколол орешек?!

— Ну, не я один… — скромно улыбнулся Костоправ. — Все работали в темпе вальса. И не до конца раскололи, еще возиться и возиться придется. Но заживо разлагаться не будут, гарантирую.

И объяснил: девочка-русалка, сама того не ведая, дала ключ к решению проблемы. Вернее, ее лейкемия — ныне бесследно исчезнувшая. Но и жабры у русалочки уже не работают, находятся в процессе активного отторжения. Равно как и введенный сквозь Y-образный надрез имплантант… А остальным пленницам сейчас имитируют последствия лейкемии, активно снижают количество кровяных телец.

— Что за имплантант? — поинтересовался Лесник.

— Не уверен, но сдается мне, что источник имплантируемых тканей один — зарезанная тобой старуха. У нее, полное впечатление, постоянно изымали частицы гипофиза — и хоть бы что, заживало, как на собаке…

…Дело, можно сказать, закончено. Но Лесника (и не только его) не оставляло странное чувство: вся затея с русалками организована с одной целью — чтобы о ней стало известно Новой Инквизиции. Именно так отправляют в атаку обреченный полк, выявляя слабые и сильные места обороны противника.

Но кто, зачем, почему организовал такую хлопотную и дорогостоящую разведку боем? Всё равно что долго, кропотливо своими руками строить дом, а потом облить его бензином и поджечь — единственно с целью проверить, насколько оперативно работает пожарная команда.

Загадка…

Но Контора, как ее мысленно ни ругай, думал Лесник, привыкла справляться с загадками, для того и создана. Расколет и эту… Хочется надеяться.

Странное дело — подобно всем бойцам, воюющим на передовой, Лесник думал о штабистах, не покидающих кабинетов, с долей легкого презрения. Однако презрение презрением, но оставалось подспудное ощущение — сверху виднее, взгляд из начальственных высей охватывает всё поле боя; там, наверху, получают куда более полный поток информации — и хотя бы вследствие этого могут находить ответы на кажущиеся неразрешимыми загадки, и принимать единственно верные стратегические решения…

Что им руководят люди, допускающие глобальные ошибки ничуть не реже прочих смертных, Лесник убедился много позже.

9.

— Ну, Светлов, пора тебе становиться настоящим оперативником, — сказал Алладин. — Проявил себя в деле хорошо, верный след взял в одиночку, в лапах врага не дрогнул… Осталась «клятва на клинке» — и ты пес Господа, солдат Инквизиции. А это свое братство внутри Конторы. Действуй!

Светлов медленно, заторможенными движениями взял протянутое ему оружие. Потянул за рукоять из ножен, уже догадываясь, что за клинок увидит. Но одно дело догадываться, другое — знать точно.

И когда лезвие Дыева ножа тускло сверкнуло на солнце — Александру стало по-настоящему плохо. Нет. Только не это… Мясницкая работа не для него…

— Бей в жабры, — холодно посоветовал Лесник. Лишь они с Алладином присутствовали свидетелями при этой сцене — как старшие по званию. Для ритуала клятвы требовался и третий свидетель, но Стриж где-то задерживался.

Опутанное сетью, скованное по рукам и ногам обнаженное тело скорчилось на земле. Темные волосы, не боящиеся воды, пропитались кровью искусанного агента, торчали слипшимися сосульками. Алладин решил, что пятерых пойманных сегодня русалок вполне достаточно — никто не рассчитывал захватить столько живьем. И шестой, особенно агрессивной, вполне можно пожертвовать.

Светлов медлил. Губы его дрожали.

— Действуй! — мягко понукал Алладин. — Работал ведь с Дыевым ножом на манекенах? Представь, что это манекен. Тут даже по точкам бить не надо, разок ткнул — и готово.

Подошел Стриж, держа в руках несколько неуместный сейчас предмет — видеокамеру «SONY». И присоединился к уговорам:

— Давай, Саня, не тушуйся! — он повертел камеру и добавил со значением:

— У нас, знаешь ли, братство такое, что по блату не попадешь, через кровь перешагнуть надо. Зато СВОИХ не выдаем, понимаешь? НИ-КОГ-ДА.

«Сейчас опять обделается», — подумал Лесник, наблюдая за Светловым.

Тот присел на корточки рядом с русалкой. Дыев нож дрожал в руке. А затем упал на траву.

Светлов распрямился, попытался что-то сказать:

— Я… н-н-не… — не договорил, закрыл лицо руками.

Лесник глядел на Алладина с любопытством. Как будет выкручиваться коллега? Любое правило, любой ритуал — формальность, обойти его при нужде недолго… Вот только нужен ли нам такой соратник, господа инквизиторы?

— Лесник, здесь все свои… — сказал Алладин негромко.

Больше ничего не добавил, но смотрел красноречиво.

Лесник кивнул. Поднял Дыев нож — брезгливо держась двумя пальцами за самый кончик рукояти. Касаться дерева, липкого от пота Светлова, не хотелось. Да и отпечатки его перекрывать своими незачем — клинок, покрытый запекшейся кровью, будет до самой смерти новоявленного оперативника храниться в Конторе…