Псы Господа

Шевельнула рукой — марево перед глазами заколыхалось… Снова закололо в груди. Ирина поднесла руку почти вплотную к глазам — и лишь тогда смогла разглядеть пальцы — белые, странно большие, странно толстые…

Что с ней?

ЧТО С НЕЙ?

«Ты утонула. Нет, ты утопилась», — сказал внутренний голос, равнодушный и словно бы чужой…

Ее пальцы — не ее! не ее!! чужие!!! – шевельнулись, между ними растиралась странная темная взвесь. «Ил, — поняла Ирина. — Озерный ил». Она не чувствовала своего тела. Казалось, она парит в ледяном космосе, где нет ни силы тяжести, ни верха, ни низа.

Да, она утонула. Утопилась…

И умирающий от кислородного голодания мозг рисует напоследок странные картинки.

Зачем? Зачем?? ЗАЧЕМ???!!!

Зачем она это сделала?

Ирина не помнила… Вернее, в памяти всплыла ее поездка и жгучее желание добраться до потаенного озера, броситься в воду… Она не понимала лишь, как и зачем могла возникнуть такая дикая мысль…

2.

Кто-то схватил ее за волосы. И куда-то потащил. Кто? Куда? Зачем? Сопротивляться сил не было…

Тьма, обволакивающая тело, начала редеть. Внезапно Ире показалось, что дышать ей стало легче. Дышать?.. Дышать в воде? Как?

Свет — серый, расплывчатый, неясный — позволял не то чтобы рассмотреть в деталях, но как-то ощутить бездну под ногами. Темный ил призрачными щупальцами колыхался внизу. Казалось, она видит свой след в этой вязкой мути.

Ирина с трудом задрала голову, пытаясь разглядеть, кто ее тянет… Не надо тянуть. Не надо ее спасать…

Невидимая рука отпустила — словно ее невидимый хозяин услышал мольбу Ирины.

И все-таки она дышала!

Как? Чем? Непонятно… Но дышала: чувствовала, как холодная вода входит в ее тело — будто прохладный воздух осеннего леса. Чувствовала, как отступает удушье, как мозг и мышцы получают желанный кислород — и возвращается способность думать и двигаться…

Она научилась дышать в воде и водой…

Ира избегала делать какие-либо движения, боясь спугнуть свое новое умение.

Казалось — она родилась только что. Не было ни прошлого, ни настоящего — все недавние страхи и недоумение исчезли, развеялись без следа. Воспоминания остались — живые, яркие — но казались чужими, ненастоящими, похожими на кинофильм, где главная героиня внешне напоминала Ирину Величко…

Новое умение не проходило. Напротив, с каждой секундой у Иры крепла уверенность, что она всегда умела дышать так — просто не догадывалась об этом. И двигаться в воде умела, легко и непринужденно. Даже леденящий холод перестал ощущаться как враг. Он бодрил, давал силу. Делал воду более… вкусной. Более насыщенной.

Сзади кто-то был.

Ирина обернулась, поражаясь с какой легкостью двигается ее обнаженное тело. Так вот кто вытащил ее с илистого дна…

Старуха. На вид древняя-древняя. Седые волосы — густые и длинные — колышутся в воде огромным комом. Кожа в неровном свете кажется серой, морщинистые груди напоминают сухофрукты — древние, окаменевшие, не способные размокнуть и набухнуть.

Ирина открыла рот, отчего-то уверенная, что сможет говорить. Почему бы и нет? Раз может дышать, значит… Но она не смогла произнести ни слова. Вода вырывалась из легких наружу, язык, гортань, губы исправно производили нужные манипуляции — ни звука не раздавалось.

Старуха запрокинула голову, лицо исказилось в беззвучном смехе. Потом она схватила Ирину за руку и поплыла вверх.

Ира не сопротивлялась стремительному подъему: старуха обладала силой отнюдь не старческой.

Они вынырнули. Ирина услышала смех старухи. Хриплый, с присвистом — словно в смехе зашелся старый астматик.

— Скоко не гляжу на эту потеху — всё не наглядеться, — в перерывах между приступами пролаяла старуха.

3.

Ирина медленно шевелила ногами, поддерживая тело вертикально в воде. Холода она теперь не чувствовала вообще. Верхние слои озера оказались значительно теплее глубины. Что-то чуть ниже ее подмышек продолжало перекачивать воду сквозь тело. Сейчас ощущение было такое, словно она дышит не холодным осенним воздухом, а теплым летним. Даже запах в воде ощущался. Терпкий, чуть горьковатый, так пахнут луговые травы, если растереть их пальцами.

— Какую… потеху? — Ирина с удивлением поняла, что может говорить.

— Все в воде говорить пробуют по-первости… Смехота…

— Значит… — начала Ирина.

Говорить было трудно. Точнее, непривычно. Гортань напрягалась, не получая потока воздуха. Но звуки почему-то получались… Ира несколько раз сглотнула и закончила:

— Значит — всё правда?

— Значит, правда.

— Но как?!

— Это не ко мне, девонька. Не ко мне…

Старуха легла на спину, раскинув руки. Ее волосы плыли по воде пегим облаком.

— Значит, я теперь…

— Мавка, — закончила старуха. — Мавка ты, девонька. Слыхала про таких?

Ирина покачала головой.

— Лоскотухами вас еще кличут…

— Кто?

— Кто… люди кличут. Люди. Меня вот лобастой зачем-то прозвали… Да не суть важно, как назваться…

Вблизи старуха выглядела еще древнее. Морщинистая кожа, белесые глаза, тонкий и длинный нос, безгубая щель рта.