Псы войны

– В наши дни собачьи своры – почти всем известная технология, мистер Мюррей. Ваш отряд мультиформов куда интереснее. Будущее военных действий, да? Наши акционеры вложили в этот проект кучу денег. Вы должны что-то им продемонстрировать. Они хотят знать, что деньги не пропали даром.

Слова легко слетали с ее языка, обычный жесткий стиль корпорации. Но Хартнел чувствовал, что между ними осталось много невысказанного. И конечно, ужасному доктору Мурене было плевать на акционеров Асанто. Хартнел почему-то думал, что Асанто тоже.

Все трое втиснулись в нутро броневика «Редмарк», не закрыв люк, чтобы проникал воздух, пока сворачивают лагерь. Человеческие ресурсы компании только начинали движение. Биоформы ушли перед рассветом, прокладывая им путь, намечали цели и принимали на себя главный удар анархистов из засад или ловушек.

Когда биоформы ушли, Мюррей затянул свою обычную шарманку, Хартнел уже не раз это слышал.

– Война – дело дорогое и кровавое, мисс Асанто, – заявил он. – И на протяжении человеческой истории унесла много жизней. Чтобы превратить людей в умелых солдат, нужно вложить в обучение и экипировку такую сумму, которая разорит небольшое государство, и, несмотря на это, невозможно гарантировать, что они вернутся домой целыми. Так уж бывает на войне. Всех нас волнуют жизни людей, мисс Асанто. Их смерть отражается на балансе «Редмарк» и, несомненно, тревожит сны ваших акционеров.

На ее лице можно было прочитать, что она уже слышала эти разглагольствования. Асанто умела выглядеть абсолютно незаинтересованной.

– Биоформы – это солдаты будущего в буквальном смысле, – говорил Мюррей как на камеру, передающую его речь сотням потенциальных клиентов. – Умные, верные, умеющие приспосабливаться, удивительно долговечные, а теперь, с развитием технологии, даже не особенно дорогие. Разработано несколько видов, и готовятся другие, и каждый сконструирован для своей цели. И они не люди, у них нет прав. Есть и другие преимущества.

Его улыбка была резкой и четкой, как осколок стекла, и намекала на туманные выводы.

Он раскрыл несколько экранов, притянув их с потолка, и закрепил. У Мюррея имелась линза из голубого стекла, похожая на монокль, дающая ему приватный доступ ко всем потокам данных от стаи, но сейчас он решил выставить видеосводку на всеобщее обозрение.

– Вот канал Рекса, – показал он.

Перед ними раскинулся лес, качающийся и скачущий вместе с прыжками Рекса на четырех ногах. Часто изображение замедлялось – Рекс останавливался, чтобы оглядеться, прислушаться и принюхаться.

– Рекс – главный в отряде, превосходный баланс между послушанием и доминированием. Его главные гены слуха и обоняния оставлены практически нетронутыми. Он может почуять взрывчатку, наркотики, оружие, машины, людей. Знает, когда ему лгут, может даже унюхать определенные болезни или состояния, хотя его на это не натаскивали. И значит, биоформы имеют будущее и помимо военных действий, разве не так, мисс Асанто?

– Акционерам это понравится, – согласилась она. – Но все же остается вопрос, как именно вы используете их в этом конфликте.

– Они такие щепетильные?

Мюррей бросил на нее ледяной взгляд.

– Скажем так, они хотят быть уверенными, что все это останется как можно дальше от офиса и они не запачкают руки в крови, – спокойно ответила она. – А это зависит от того, сколько тут крови.

Мюррей снова по привычке нахмурился, и после этого его улыбка стала выглядеть деланой даже для Хартнела.

– Ну, я не могу показать вам договор. Обязательство о неразглашении между «Редмарк» и работодателями. Можете посмотреть на прогулки Рекса, но после этого придется довольствоваться только моими детальными объяснениями.

Асанто задумчиво кивнула.

– Хотите сказать, что результаты говорят сами за себя.

– Именно так. – В ограниченном пространстве Мюррею пришлось урезать размашистый жест. – Как раз сейчас в нашем списке работодателей несколько интересных групп: остатки мексиканского правительства, ЦРУ и международный картель, у которого дела здесь шли прекрасно, пока не появились анархисты. – Он покачал головой с карикатурной озабоченностью. – Ну правда, все это показывает, что народная поддержка и опора на местное население – худшее, что может случиться с демократией.

– Очень смешно.

Но веселой Асанто не выглядела.

– Главное, чтобы мы смеялись последними. – Мюррей взглянул на личный экран. – Вижу, как Рой приближается к цели. Боюсь, пора опустить занавес.

Асанто пожала плечами.

– И эта цель?..

– Мы не вполне уверены, но, скорее всего, это сторонники анархистов, которых выкурили из Эцны, когда туда вошла армия. Кстати, зрелище было охренительное, но если бы это отдали на откуп «Редмарк», мы бы сделали все куда лучше. Правда, Харт?

Хартнел дернулся и энергично кивнул с полным ртом виски.

– Так вот, сейчас… – Мюррей замер на целых три секунды, как будто кто-то выключил его, щелкнув тумблером. А потом выпалил: – Мать твою, Харт, только не это. Опять.

– Я? Что такое? – Хартнел резко потянулся за своим планшетом, пытаясь выяснить, что происходит. – Мы опять потеряли сигнал?