Пташка

Мы стоим, каждый на своей базе, и наблюдаем. У Птахи три мяча. Один попадает справа от окна, второй идет слишком низко. Третий проходит сквозь прутья решетки, слышится звук разбитого стекла, осколки падают вниз. Ринальди на третьей, он стоит на Пташкиной постели. Я на первой, оседлав унитаз. Ринальди кричит:

— Хоум-ран! Очистить базы!

Он подбегает к Вайсу, который приподнимает голову, чтобы посмотреть, отчего вдруг наступила тишина, и мы опять слышим звон разбивающегося стекла. Ринальди устремляется домой. Он осаливает противника, затем оказывается у двери и открывает ее. Я бегу вторым. Едва я приближаюсь к дому, как Вайс опять втягивает голову в плечи. Ринальди поспевает как раз вовремя, чтобы пожать мне руку. Пташка заканчивает сразу за мной, и мы оба жмем ему руку и хлопаем по спине, когда он оказывается рядом с нами. Вайс отталкивается от пола и поднимается, а Пташка прыгает точно через него. Прыжок столь высокий, что он перепрыгнул бы через Вайса, даже успей он выпрямиться в полный рост.

— А потом, Птаха, мы выбегаем за дверь и запираем Вайса в палате.

Птаха внимательно слушает, когда я рассказываю, и все время хохочет. Он даже иногда вмешивается и предлагает свой вариант, как было раньше у нас заведено. Мы и сейчас перебиваем и поправляем друг друга, соревнуясь, у кого выйдет лучше, и вместе выбираем окончательную версию. Наконец я останавливаюсь, Пташка радостно глядит на меня. Мы оба иссякли.

— Нет, правда, Эл, когда ты наконец оставишь в покое своего старика? Честное слово, я не собираюсь ради ваших дел бросаться бейсбольными мячами в несчастного Вайса. В этом нет больше никакой необходимости. Господи, мы же практически взрослые люди. Если ты сам этого не поймешь, то же самое произойдет и с твоими детьми, из-за тебя они вырастут борцами, футболистами или еще кем-нибудь, так что лучше внуши себе, что наконец положил на лопатки старика Витторио. Надо, в конце концов, заканчивать. Время, знаешь ли, и так всех кладет на лопатки.

Черт бы побрал этого Птаху! Опять как тогда с ножом.

— Да ладно тебе, горячая задница! Летун чертов! Давай послушаем, чем все должно кончиться по-твоему. Мы что, должны просто перелететь через здешнюю стену, а потом сделать вид, что ничего не случилось?

— Хорошо. Значит, все будет так, Эл. Прежде чем уходить после бейсбола, мы собираем все мячики и кладем их в коробку. Потом забираемся на крышу госпиталя.

— Я так и знал. Птаха, так и знал!

— Да послушай же, Эл! Оттуда мы начинаем бросать мячи за стену. Будет солнечный день, синее небо и большие кучевые облака. Мы просто размахиваемся и кидаем их в небо, а затем смотрим, как они перелетают на другую сторону… Потом мы оборачиваемся и видим Вайса, он смотрит на нас и робко улыбается, потому что на нем нет очков. Ты предлагаешь ему бросить мячик, протягиваешь его, но Вайс только продолжает улыбаться большой, нежной, любящей улыбкой. Это та улыбка, которая помогает нам в глубине души понимать, что нас ценят… Мы видим, как Вайс тянется к затылку. Затем тянет за что-то, и это оказывается гигантской застежкой-молнией. Он расстегивает ее, проводя бегунком через голову, по лицу, шее, животу и дальше вниз до самого паха. Потом он вылезает из своего маскарадного костюма жирного майора-психиатра. Он стоит перед нами в лучах солнца и выглядит чертовски красивым.

— Да ну тебя, Пташка!