Птичка

– Что ж Вам это удалось, – процедил Скарятин, поджав губы и опуская горящий взгляд. Он осознал, что раскрыл себя перед ней в глупом свете. Теперь она, конечно, подумает, что он влюблен в нее и это естественно будет ложью. Он не любил ее, он лишь желал, чтобы то, что принадлежит ему, было только его. И чтобы его девушка, которую он приблизил к себе, принадлежала только ему. Но к любви это не имело никакого отношения. Он вновь поднял на Глашу глаза, и увидел, что она внимательно смотрит на него, как будто ожидая дальнейших его слов. Дмитрий глубоко вздохнул, и почувствовал, что ему это даже приятно, что Аглая пыталась вызывать в нем эту глупую ревность. Значит она и сама не безразлична к нему. Чуть прищурившись, Скарятин холодно улыбнулся ей одними уголками губ и уже примирительно произнес. – Пообещайте мне, что более никогда не приблизитесь к моему брату. И забудете все, что произошло сейчас. Я думаю, что смогу простить Вас. Но только при условии, что Вы будете верны мне и послушны, как и раньше. Тогда Вы останетесь со мной в моем доме в качестве моей возлюбленной. А в дальнейшем, возможно, я подумаю и о том, чтобы…

Его напряженная речь была прервана жутковатым смехом Аглаи. Дмитрий резко замолчал, и напрягся, не понимая ее поведения. Ее глаза были безумны, и она продолжала смеяться ему в лицо.

– Прекратите! Вы не в себе? – воскликнул Дмитрий, опешив, чуть отступая от нее на шаг.

Она резко замолчала, а ее глаза загорелись ненормальным огнем.

– Вы наглый, самовлюбленный человек! – взорвалась Глаша, сверкая на него темными глазами. – Не понимаю, отчего я могла увлечься Вами! Мне не нужно Ваше прощение! С Вами я лишь страдала! И более не хочу жить так. Я выйду замуж за Николая Петровича, и позабуду о Вас! А теперь пойдите вон из моей комнаты, или я позову прислугу!

– Что?! – прохрипел Дмитрий, ощущая, что ее слова, врезались прямо в его сердце. – Вашей комнаты?! Да здесь все мое, бесстыжая девчонка!

– Я невеста Вашего брата! По его воле я останусь здесь, он мне так сказал, – прошипела она, прямо в его жутковатое лицо. – А Вас сударь прошу покинуть мою спальню, ибо я более не намерена, выслушивать от Вас весь этот бред, который Вы несете последние четверть часа!

– Гадина! – взорвался Дмитрий и, выронив плетку из рук, в три прыжка приблизился к девушке и попытался схватить ее за горло. Аглая же ловко вывернулась из его цепких рук и бросилась прочь от него. Однако молодой человек ловким движением схватил ее за длинный светлый хвост волос. Она вскрикнула от боли, а Дмитрий, оскалившись, жестко потянул за волосы девушку к себе, задрав руку вверх. От боли, у Глаши на глазах выступили слезы, и она завизжала. Она была вынуждена встать на носочки, чтобы приблизить свою голову выше к его неумолимой ладони, которая неумолимо тянула вверх ее волосы.

Дмитрий ощущал, что готов сделать, нечто ужасное. В его голове возникла дикая мысль – обернуть длинные волосы девушки вокруг ее шейки, и задушить ее ими. Он жутковато оскалился, на миг вспомнив, как любил перебирать ее светлые пряди по ночам, когда она спала после любовных утех. И тут взгляд Скарятина невольно упал на странный шрам на шее Глаши, который был размером с фалангу пальца, прямо на линии волос. Зарубцевавшийся розовый шрам в виде змейки, или латинской буквы S, заставил его замереть. Дмитрий чуть опустил руку, и пораженно уставился на шрам сзади на тонкой шейке девушки, которого он раньше не замечал. Его взгляд метнулся на свою широкую ладонь, а именно на безымянный палец, где в кольце вместо белого сиял черный опал. Камень отчего-то поменял цвет и стал вместо обычного белого, каким был всегда, черным. В ужасе Дмитрий ахнул и, отпустив волосы девушки, отшатнулся от нее.

– Что это?! – прохрипел Скарятин в ужасе, указывая дрогнувшей рукой на ее шею. – Этот шрам?! Откуда он у Вас?

Не понимая, отчего он отпустил ее, Глаша обернулась к нему и, сверкая черными очами, прошептала:

– В детстве я упала и ударилась головой об камень…

Скарятин пораженно смотрел на Аглаю и как будто видел впервые эту девушку. Ее пепельные переливающиеся волосы, в дневных лучах солнца, были почти белыми, ее сверкающие вызовом глаза были черными, такими же черными, как и сейчас, опал на его руке. Увиденный на ее шее шрам, воскресил в его мыслях легенду о страшном воине, который мог ослабить силу таинственного амулета.

Он вспомнил слова жреца ордена:

“ С этого дня ты даешь обед служения. Надень этот перстень на руку. Отныне это символ твоего служения и покорности нам. Благородный опал могут носить только самоуверенные и сильные люди, ибо он опасен для слабых. Но ты наш тайный служитель, бесстрашен и отважен, оттого этот камень будет лишь усиливать твои качества, и оберегать тебя… Ты будешь неуязвим для своих врагов… и будешь нашим тайным посланником в России…