Птички

Ошеломленное молчание. Никто не осмеливается пошевелиться. Арчибальд, свернувшись в клубок за своим креслом, начинает тоненько, как ребенок, плакать. На галерее в ночных рубашках появляются невероятно возбужденные девочки.

Девочки. Папа! Папа! Это потрясающе! Мы спрятались в прихожей и все слышали! Он потрясающий, твой приятель Грацциано! Он сказал, что взорвет дом. А какой он красивый! Просто Чарли Бронсон! Еще уморительней, чем в кино! Скажи, папа, это правда, что ты спал с его дочерью? Она последнее время немножко задается, но, вообще-то, она наша подружка. Нам, папа, тоже нравится Цецилия!

Ни у кого из взрослых нет сил ни улыбнуться, ни заставить их замолчать.

Шеф (шепчет в тишине, мрачно). Я всегда говорил, что бордель может породить только бордель.

Кривой. Шеф, остается одно – диалог. В самолетах иногда так делают.

Шеф (выходит вперед). Я буду с ним говорить!

Кривой (кричит ему).

В непростреливаемый угол, шеф! Он психованный. Вдруг он не очень верит в свою Мадонну.

Арчибальд (испуганно). Папочка, прежде всего будьте подипломатичней. Употребляйте только перифразы…

Шеф (с осторожностью приближается к двери и неожиданно рявкает.) Грацциано! Не валяйте дурака!

Затемнение.

Акт четвертый

Когда освещается сцена, должно быть видно, что прошло немало времени. Все, растрепанные, полуобезумевшие, сидят в креслах. Кто-то спит. Девочки лежат в обнимку на диванных подушках, положенных прямо на пол. Мария в кухонном переднике, положив руки на колени, неподвижно сидит в стороне на стуле. Вид у всех отчаявшийся. Тишина. Потом кто-то шепчет.

Кто-то (неизвестно кто). Который час?

Мелюзина. Прошло больше двух часов.

Кривой. Может, в слуховое окно попробовать вылезти?

Артур. А ты не слыхал, как щелкнул затвор, когда я сделал вид, что собираюсь его приоткрыть? Он держит под контролем всю анфиладу.

Люси. А через окно на первом этаже? На северную сторону. Связать простыни.

Артур (смеется). Что, есть доброволец? Что до меня, то я из-за этой идиотской истории подыхать не намерен.

Вдалеке слышен крик павлина. Пауза.

Дюплесси-Морле (подскакивает). Что это? Он?

Артур (спокойно).

Нет. Это моя мать.

Шеф (гак же спокойно). Ошибаешься. На этот раз павлин.

Арчибальд (стонет). Нужно с ним еще поговорить!

Шеф (устало). Ему уже все сказали.

Дюплесси-Морле (неожиданно). Во всяком случае, считаю недопустимым, что Мелюзина и я, не имеющие никакого отношения к этой истории, задержаны здесь с угрозой для жизни. Хулиганы сводят счеты, но мы-то здесь при чем? Человек моего положения! Это скандал! Мы абсолютные нейтралы! Это как если бы во время войны задержали швейцарцев.

Шеф (устало). Ну, так обратитесь к своему консулу.

Мелюзина (пожимает плечами). Ты неостроумен, душенька.

Шеф (неожиданно, с досадой).

Твой муж тоже. Он мне надоел… Плевал я на его деньги. Я на них всегда плевал. Уж больно летучая материя. И считаю неуместным ссылаться на них с такой настойчивостью в момент железнодорожной катастрофы. История, конечно, как говорит Артур, идиотская, но зато у нас здесь сейчас равенство. Настоящее.

Дюплесси-Морле (раздраженно). Позвольте мне позвонить префекту. Лично.

Шеф. Я не сомневаюсь в том, Дюплесси-Морле, что при ваших, высоких связях вы можете привести в действие даже план Орсек. Но при первой полицейской сирене мы взлетим на воздух.

Дюплесси-Морле (бросив косой взгляд на Арчибальда). Во всяком случае, хочу повторить, что есть ситуации, в которых настоящий мужчина должен знать, как ему следует поступить.

Арчибальд (мрачно, в своем углу). Хотел бы я на вас поглядеть в такой ситуации.

Шеф (встает и направляется к двери). Попробую еще. Может быть, он устал. Ему тоже все это должно показаться слишком затянувшимся.

Кривой (в полголоса). В непростреливаемый угол, шеф.

Шеф (у двери). Грацциано! Вы меня слышите? Это положение не может продолжаться бесконечно. Вот уж добрых два часа как мы сидим под дверьми: вы с той, а мы с этой стороны. У вас было время успокоиться и взглянуть на вещи более здраво. (Слушает.)