Птица. Каньон дождей

Маленькие ворота, оббитые железом и украшенные гербами, изображающими морского духа Гусса с длинной бородой и восьмью щупальцами вместо ног, оказались уже открыты. Запасные ворота, называемые Гуссовыми. Через них проходили пастухи со стадами коз и проезжали торговцы рыбой. Те, что имели несколько лодок и сами в море за уловом не ходили.

Трое воинов с копьями равнодушно глянули на Ога, на детей. Слегка поклонились. Видимо, узнали знаменитого охотника, победившего драконов.

Звонко стукнули о мощенную камнем площадь древки копий, и воины посторонились. Правда, сразу пройти в Гуссовы ворота не удалось. Фыркая и мотая головами, пара невысоких кобылок показались перед самым входом. Это молочница Носи привезла свой товар на рынок. Лошадьми правил ее старший сын — веселый, черноглазый парень, чьей белозубой улыбкой украдкой любовалась Нок, когда покупала сметану у Носи. Теперь и Сенеху — так звали парня — Нок больше не увидит. А ведь лелеяла она в душе слабую надежду, что однажды Сенеха придет в храм Набары и купит хотя бы одну ночь Нок. А, может, и не одну. Ведь шла же по всему городу слава о ее красоте, и сам Сенеха постоянно смотрел на нее и улыбался, пока она рассчитывалась и забирала сметану с прилавка.

А теперь что ее ждет?

Мысли стали горькими, как трава полынь, что росла на холме у храма духов Днагао. Опустив, как и положено рабыне, глаза, Нок прошла через Гуссовы ворота, чувствуя, что черные псы следуют за ними по пятам. Собак этих она именно чувствовала. Внутри себя хорошо ощущала их пристальное внимание и готовность схватить за пятки, если рабы вздумают бежать или не слушаться.

Таким собакам и приказывать не надо. Они повинуются воле своего хозяина без приказов. Раз рабы стали хозяйским добром, значит, их обязанность — охранять это добро. И они свою обязанность выполняли хорошо.

Потому Нок не задерживалась. Бодро шагала вслед за охотником Огом, прижимая к себе Травку. Та замерла, безучастно глядя куда-то вбок. Теперь, когда Нок с ней на руках прошла половину городского побережья и даже вышла за стены — теперь она почувствовала, как устали и отяжелели запястья. А ведь день только начался и к обеду Нок вовсе перестанет чувствовать свои руки.

Охотник внезапно обернулся и велел:

— Пусть мальчик возьмет младшую девочку и понесет немного. Тут недалеко.

Еж нехотя подхватил Травку, пристроил ее на закорках. Та вцепилась в его плечи и уставилась вперед немигающим, пристальным взглядом. Уставилась прямо на охотника. Глаза ее стали широкими, большими, точно охотник показался ей каким-то чудом чудным, дивом дивным.

— Нас ждут кони. Поедем верхом, — пояснил охотник и снова двинулся вперед.

И вот, перед ними опять расстилается пляж с желтым песком, шипят волны, кричат чайки. Белеют у самой кромки горизонта широкие паруса галиота, уходящего в дальнее плаванье. Недалеко плещутся в воде дети рыбаков, ищут крабов под камнями, смеются и хвастают друг перед другом своими находками. Море всегда прокормит. Если нет шторма, то можно найти ленивых крабов, надо только знать, где нырять.

— Должно быть, это "Ветер Линна", — задумчиво сказал Еж, всматриваясь в горизонт.

— Наверное, — согласилась с ним Нок.

Она никогда не интересовалась — какие корабли должны отплыть, а какие приплыть. Не знала названий, но сейчас почему-то пожалела об этом. Теперь ведь никогда и не узнает. Не будет больше для нее веселой рыбацкой болтовни, не будет шумных вечеров в Корабельной таверне. А что будет — неизвестно.

Кончено, она должна была покинуть Корабельный Двор, но храм Набары совсем рядом, на одном из городских холмов. Вот, сейчас они обогнут извилистую кромку пляжа, приблизятся к Железному Тракту, прозванному так за то, что ведет в Одинокие Королевства, туда, где живут Рыцари Ордена — и можно будет увидеть чуть поблескивающую в лучах солнца крышу узкой башни храма Набары. Шпиль башни венчало посеребренное изображение полной Аниес — Той, что всегда спешит за своим супругом Маниес. Той, что управляет приливами и заставляет косяки рыб приходить в бухту Линна.

С храмового холма Нок могла бы видеть и бухту, и паруса кораблей. Длинные, одномачтовые галеры с Королевских островов, высокие галиоты с короткими бушпритами, корабли суэмцев, с вырезанными единорогами на носах. Суэмцы хоть и жили далеко-далеко на востоке, но мореходами были искусными. Их корабли, оснащенные диковинными приборами, имели несколько мачт и казались огромными белыми птицами. Суэмцы плавали только при помощи ветра, гребцов на их суднах не бывало никогда. Потому что суэмцы не признавали рабства. Странные они люди, но разве запретишь кому-то быть странным?

Нок немного задержалась, не в силах оторвать взгляд от набегающих волн. Почему-то ужасно захотелось есть. Только что испеченных лепешек Тинки-Мэ. И жареной рыбы, у которой мякоть белая и жирная, а корочка коричневая и хрустящая.

В храме Набары жриц берегут и холят. Кормят диковинными оранжевыми фруктами с сочной прозрачной мякотью и красной рыбой. А также белыми лепешками на меду, и сушеными финиками, и изюмом. Все это рассказывала Нок мама Мабуса.