Птица солнца

— Из Зенга на север мы пойдем боевым строем. Женщины и дети отправятся домой в Опет по дорогам Срединного царства. Мы придем к большой реке двумя полными легионами, укрепим стоящие там два легиона, вместе пересечем реку и добудем столько рабов, что все племена узнают: в Опете новый царь. — Ланнон повернулся и посмотрел на север. Грива золотисто-рыжих волос и борода блестели на солнце. — Свыше ста лет они тревожат нас, а мы обходились с ними слишком мягко. С каждым годом они становятся все многочисленнее, все смелее. Я покажу им железо своей руки, Птица Солнца. Я покажу им, что реку защищает железный заслон, и им дорого будут стоить попытки напасть на нее.

— Интересно, откуда они приходят и сколько их, — негромко сказал Хай.

— Это войско тьмы, они черны, не похожи на бога солнца Баала, как мы. Они рождены во тьме лесов, в вечной тьме севера, и если ты в силах пересчитать жадную саранчу, то сможешь пересчитать и их.

— Боишься, Ланнон? — спросил Хай, и царь гневно повернулся к нему.

— Ты слишком много позволяешь себе, жрец! — рявкнул он.

— Зови меня другом, а не жрецом — и я осмелюсь доказать тебе, что беспричинная ненависть основана на страхе.

Гнев Ланнона схлынул. Царь играл рукоятью меча, поглядывая по сторонам, чтобы убедиться, что никто из приближенных не слышит.

— У меня есть основания бояться, — сознался он наконец.

— Я знаю, — ответил Хай.

На рассвете Хай спел приветствие Баалу, но негромко, чтобы не встревожить ближайшие стада, и попросил богов послать хорошую охоту, пообещав оставить часть добычи Птицам Солнца, чтобы те отнесли ее богам. Затем Хай и Ланнон выпили по чаше вина и поели сухого просяного хлеба, ожидая, пока все участники охоты займут свои места.

Мурсил, начальник охоты на юге, выбрал место тщательно и хитро. С невысокого холма Ланнон и Хай видели уходящую вдаль равнину, с обеих сторон огражденную холмами и больше похожую на ущелье. На вершинах холмов горели сигнальные костры: там ждали воины, готовые отогнать обратно всякую дичь, которая попытается уйти.

В отдалении, не видные глазу, по равнине растянулись два легиона. Они, десять тысяч человек, уже начали движение, накатываясь на травяную равнину, как волна на берег. К синему небу вздымалась поднятая ими пыль, и в этой пелене изредка, отразившись от шлема или наконечника копья, вспыхивало солнце.

— Началось, — с удовлетворением сказал Ланнон.

Хай взглянул на десятки тысяч животных, пасшихся стадами на равнине. Десятая большая охота за пятьдесят дней. Он уже пресытился убийствами.

Он посмотрел туда, где равнина сужалась и ее пересекала река. В конце долины, между крутыми холмами, виднелся проход в пятьсот шагов шириной, который давал возможность уйти в бескрайние травянистые равнины за рекой. Вся поверхность заросла редкими акациями с плоской кроной.

Со своего места Хай с трудом различал тройную линию ям, перегородившую выход из долины. Там в засаде ждала тысяча лучников Ланнона, у каждого триста стрел и запасной лук.

Дальше шла двойная линия сетей, тяжелых, плетеных, на шатких кольях, которые упадут, когда в сеть влетит бегущее животное. Оно запутается в сети, и тогда залегшие в укрытии гоплиты подбегут с копьями наготове, прикончат добычу и снова поставят сеть. Этого ждала тысяча копейщиков.

— Пора спускаться. — Ланнон допил вино и стряхнул крошки с плаща.

— Подождем еще немного, — предложил Хай. — Мне хочется посмотреть.

Стада на равнине забеспокоились. Беспокойство распространялось от тех животных, которые были ближе всего к линии загонщиков. Гну начали бесцельно бегать кругами, почти упираясь носами в землю, мелькали их длинные черные тела с летящими гривами. Зебры сбивались плотными гуртами по двести-триста животных и с любопытством смотрели на приближающихся загонщиков. Их близкие родственники квагги, приземистые и плотные, у них шкура темнее, чем у зебры — собирались меньшими стадами. С ними смешивались стада ярко-желтых и рыжих бубалов, пурпурные сассаби и топи и большие, похожие на быков антилопы канна, величественные, с мощными гривами. И все это огромное множество животных зашевелилось и пришло в движение, медленно отступая в сторону выхода, поднимая столбы пыли.

— Ах, — сказал Ланнон. — Какая добыча!

— Большей в истории охоты не было, — согласился Хай.

— Сколько, как ты думаешь? — спросил Ланнон.

— Не знаю… пятьдесят, сто тысяч… невозможно пересчитать.

Теперь нарастающая тревога передалась длинношеим жирафам; они покинули убежища среди акаций и присоединились к общему движению, их телята бежали за ними. Среди стад кое-где виднелись одиночные носороги, большие и неуклюжие, они фыркали и высоко поднимали массивные ноги.