Птица высокого полета

Людмила пожаловалась, что как только она заметила его взгляд, он сбежал, только пятки сверкали. Посмеявшись над незадачливым кавалером, сестры перешли в отдел косметики. Надо понюхать каждый флакончик, заглянуть в каждую баночку — это задача не для слабых духом. Справившись с ней, отправились в обратный путь, весело обсуждая свои покупки. Занятые беседой, не заметили, как следом со стоянки отъехала все та же темно-синяя машина и сопровождала их до самого дома.

Время бежало неумолимо быстро. Пришлось сразу отправиться на кухню, чтобы приготовить ужин для гостя. На плите все шкворчало и шипело, доносившиеся ароматы были просто божественными.

Звонок в дверь раздался только около девяти вечера. На этот раз Барсуков был не один. У него на плече, вцепившись в пиджак четырьмя лапами, висел кот.

— Здрасьте… А это кто такой с вами? — Людмила удивленно рассматривала гостей. — У вас же вроде собачка была?

Спохватившись, она пригласила Вадима Петровича войти. Они вместе попытались отцепить кота от пиджака, но это оказалось невозможно. Тот громко и недовольно урчал, пытаясь ударить лапой с выпущенными когтями по приближающейся к нему руке. Следователь снял пиджак и положил его вместе с котом на кресло в прихожей. Кот выгнул спину и продолжал урчать, пресекая все попытки его отцепить. Пиджак казался ему единственным спасительным островком в огромном враждебном мире. Людмила предложила отнести кота в ванную и немного охладить холодным душем, но Барсуков категорически отверг эту идею, сказав, что пиджак новый он надевает его второй раз и не позволит безвозвратно испортить.

«Впервые надел его перед приходом к нам. Скорее всего, этот визит и послужил поводом для покупки», — смекнула Людмила.

— Это же Кузьма, «любимец» известного мучителя, — удивилась Вера. — Кузя, Кузенька, — ласково позвала она.

Услышав знакомый голос, кот, выпустив пиджак из цепких когтей, отправился на зов. Нарезав остатки мяса и положив все это в маленькую тарелку, Вера поставила ее перед Кузьмой. Тот внимательно изучил содержимое, понюхав со всех сторон, посмотрел на Веру и, получив разрешение, приступил к трапезе. Ел спокойно, неспешно, как настоящий аристократ. Насытившись, направился к Вере и уселся на ее ногу, одетую в шерстяной носок своей теплой пушистой попой, тем самым давая понять, что признал в ней хозяйку.

— Как вам удалось вызволить Кузю из когтей Михаила Леонтьевича? Неужели вы его похитили?

Прежде чем приступать к долгому рассказу, Вадим Петрович намекнул, что молодца сначала нужно накормить, напоить, а потом уже и расспросами донимать. Ужин был готов, и все дружно уселись за стол. Кузьма запрыгнул к Вере на колени и тут же заснул, свернувшись клубком.

Сестры с нетерпением ожидали, когда Барсуков насытится и приступит к истории освобождения заложника, гость ел медленно, тщательно пережевывая пищу, делая небольшие перерывы, прежде чем поднести ко рту новую порцию. При этом он хитро смотрел на сестер, понимая их нетерпение. Когда его тарелка опустела, Вера сразу убрала со стола, не предлагая добавки.

— Десерт будет позже, после приятной беседы.

— Рассказывать, собственно, нечего, — заулыбался Барсуков, не привыкший к пристальному вниманию.

* * *

Он явился к гражданину Лизенюку и, чтобы не было лишних вопросов, сразу предъявил удостоверение. Тот понимающе моргнул и, не сказав ни слова, прошмыгнул в кухню, где о чем-то пошептался, судя по басовитому голосу, с каким-то мужиком. Вернулся, неся в руках тетрадь. Нежно поглаживал ее сосисочными пальцами, словно спину любимой женщины. Барсуков взял тетрадь, сделав вид, что ему хорошо известно о ее существовании. Это оказалась крайне интересная вещица. Тетрадь была разделена на тридцать шесть частей, каждая из которых имела свой номер и была подписана фамилией. Подробнейшее досье на каждого жителя подъезда. В каждой графе обозначался полный состав семьи, проживающей в квартире. Здесь же нашла свое отражение деятельность каждого, которая казалась автору наиболее подозрительной. С особой скрупулезностью были описаны действия жителей квартиры номер сто тридцать один на седьмом этаже. Сказав это, Барсуков сделал паузу, внимательно посмотрев на сестер.

— Не желаете сделать признание? — голос его стал строже, брови съехались к переносице, образуя глубокую складку. — У нас в таких случаях говорят, что чистосердечное признание будет учитываться при вынесении приговора.