Птицы не вьют гнезд на чужбине

Через два дня их перегнали со станции в небольшой поселок. Среди бела дня, под конвоем. Прохожие останавливались и провожали взглядом колонну несчастных семей. За черту поселка не отпускали, проволоки не было, но стояли вышки и вооруженная охрана.

Ели сухари с кипятком, строили бараки. Как построили несколько бараков, перегнали в них остальных. Спали на деревянных наспех сколоченных нарах. Комнат не было.

Гилязов-старший вызвался строить пекарню. Опыт богатый. Марфуга вместе с остальными женщинами пекла хлеб. Выстроили пекарню. Но наесться вдоволь было нельзя, полагалась норма на человека. У кого была привезена крупа, разводили под горой костер, варили кашу. Работа была трудная, все вручную, копали землю. Люди постоянно голодные. Обессилевали от голода. Вот идет человек и падает.

В один из вечеров тихо ушла Василя. Это самое страшное, что пришлось пережить Нурхамату.

Заскорузлые, испещренные морщинами, руки крепко сжимали жестяную кружку и не чувствовали обжигающего кипятка. Сейчас он думал только о том, как не сойти с ума. Хотелось замереть и не двигаться. А потом завыть, тяжело и громко. Где брать силы жить дальше? Эх, Мингату бы сберечь, один он остался. Как там Закиря? Старшенькая? И вернуться домой. Птахи-то и те! Вьют гнезда на родимой стороне!

Старшую дочь спрятали у себя родственники. Не выдержит дороги-то, с одной ногой. Так и сберегли до возвращения Нурхамата и Марфуги. Гилязовы вернулись лишь с сыном Мингатой, Васили не стало в поселке. Там же остался новорожденный трехмесячный сын Гилязовых.

Среди стариков были знающие, цитирующие Коран. Прадеды и дедушки закончили мектебы и медресе, знали Коран наизусть, прабабушки и бабушки умели читать и писать.

Взрослые, оберегая детское сознание, ничего не рассказывали о страданиях и ужасах первых лет ссыльной жизни. Никто не пытался воспитывать в детях месть. Отличие было лишь в том, что детские годы в ссылке протекали на стыке двух культур – татарской и русской…

***

До момента реабилитации в 1994 году дожил только Мингата. Он ждал этого 70 лет.

Дедушка поделил поровну между пятью взрослыми детьми: сыном и четырьмя дочерями —сумму компенсации в двадцать пять тысяч рублей.

Многие жители села на момент раскулачивания сумели развить крепкие хозяйства. Среди них – Хази Нуретдинов, Имамутдин Давлетшин, Заки Ахмадиев, Шаймардан Гайнанов, Мухамматвалей Гатауллин, Габдрауф Гаффаров, НурхаматГилязов (прадедушка), Заки Гильманов, Гали Гимранов, Калимулла Нурутдинов, Сунгат Файрушин, Мингата Фасхутдинов, Натук Фасхутдинов, Гани Хакимов.