Птицы, звери и родственники

В самом конце лета наступает сбор винограда. Пейзажем с виноградниками можешь любоваться хоть круглый год, но только когда наступает пора сбора урожая, вспоминаешь последовательность событий, приведших к ней. Зимой виноградники кажутся мертвыми, словно прибитые к берегу сучья, которые зачем-то во множестве понатыкали в землю аккуратными рядами; а затем настает весенний день, когда замечаешь, как на каждой лозе загорается зеленое сияние, когда начинают разворачиваться нежные, еще сморщенные листочки. Постепенно листья становятся больше и свисают с лоз, словно виноградники подставляют жарким лучам солнца зеленые ладони. Позже появляются и сами гроздья — сначала как крошечные наросты на веточках; но под действием солнечных лучей они растут и наливаются, пока не становятся похожи на желтовато-зеленую икру некоего неведомого морского чудища.

Теперь настает время опрыскивания. Терпеливые, выносливые ослики выкатывают на виноградники деревянные тележки с большими бочками извести и медного сульфата.

Затем появляются опрыскиватели в специальной одежде, делающей их похожими на существа с далекой планеты: защитные очки и маски, огромные канистры за спиной, от которых идут длинные резиновые шланги, подвижные, словно хоботы слонов. По ним бежит жидкость — смесь голубизны неба и синевы моря, словно в ней растворилось все, что есть голубого и синего на свете. Канистры наполняют, и люди в спецодежде шагают среди кружевных виноградников, окутывая каждый лист, каждую зеленеющую гроздь тончайшей небесно-голубой тканью. Под этим защитным голубым покровом зреют и наливаются гроздья, чтобы в конце концов быть сорванными знойным днем на закате лета и отдать свой сок.

Сбор винограда настолько важное дело, что вполне естественно, что к этому времени приурочивают поездки в гости, пикники и торжества. В это время достают вино прошлогоднего урожая и размышляют над ним.

Нас пригласил на праздник молодого вина господин Ставродакис, крохотный, весь в добрых морщинах человечек с лицом как у истощенной от голода черепахи. У него были вилла и несколько крупных виноградников в северной части острова. Свою жизнь он посвятил виноделию, считая вино самой важной вещью на свете, а посему его приглашение было доставлено со всей подобающей торжественностью и столь же торжественно было воспринято моим семейством. В тексте приглашения, выгравированном на медной пластине и украшенном росчерками и завитушками, отчего билет выглядел словно ажурная чугунная решетка, между прочим значилось: покорнейше прошу привести с собою друзей, которым, по вашему мнению, сие доставит наслаждение.

— Прекрасно, — сказал Ларри, — ходят слухи, что у него лучший на Корфу погреб.

— Ну, если вы хотите, мы могли бы поехать, — с сомнением в голосе молвила мама.

— Конечно, я хочу, — сказал Ларри. — Вино у него должно быть отменное. Предлагаю нанять моторную лодку и устроить пикник.

— Поедем! — восторженно сказала Марго. — У него в имении великолепный пляж. Надо еще покупаться, пока лето не кончилось.

— Мы можем пригласить с собой Свена, — продолжал Ларри, — он к тому времени как раз вернется. Ну и, конечно, Дональда и Макса — отчего не позвать?

— И Теодора, — добавил Лесли.

— Ларри, милый, — сказала мама. — Человек приглашает нас всего лишь смотреть, как давят его виноград или что там они с ним делают. И мы не можем привезти с собой такое множество людей.

— Но он же сам написал, чтобы мы привезли кого хотим, — возразил Ларри.

— Все равно нельзя. Как бедняга прокормит столь многочисленную компанию?

— Ну, это просто, как дважды два, — сказал Ларри. — Напишем ему, что еду привезем с собой.

— То бишь готовить придется мне? — спросила мама.

— Чепуха какая, — уклончиво сказал Ларри, — возьмем с собою котлет или еще чего-нибудь в этом роде да поджарим прямо на костре.

— Мне ли не знать, чем это кончается, — сказала мама.

— Да ну, организуешь как-нибудь, — ответил Ларри. — В конце концов, нет ничего проще.

— Значит, так, — неохотно сказала мама. — Утром я переговорю со Спиро, и посмотрим, что можно будет сделать.

В результате мама написала изящным почерком письмо Ставродакису, сообщая, что мы будем рады принять его приглашение и привезти с собою нескольких друзей. Еду мы возьмем с собою и устроим пикник на пляже. В ответ мистер Ставродакис прислал нам еще одно письмо — очередной образчик гравюры с завитушками, — в котором сообщал, что польщен тою любезностью, с которой мы приняли его приглашение, и что с нетерпением ждет нашего приезда. В добавление он написал следующее: «Покорнейше прошу приехать неодетыми — мы в семейном кругу». Фраза более чем озадачила нас, так как Ставродакис долгие годы был холостяком, но наконец сообразили — он всего лишь имел в виду, чтобы мы не одевались особо нарядно и чувствовали себя как дома.