Публикации в журнале «Нева»

Основоположником новой поэзии нового, XX века в литературе считается Иннокентий Федорович Анненский. Известный филолог, писатель, переводчик, литературный критик и педагог вошел в историю русской культуры исключительно как поэт, хотя практически все его стихи увидели свет только после кончины их автора. Первый оригинальный сборник поэта «Кипарисовый ларец» появился только через год после его смерти, в 1910 году. В названии не было ничего оригинального или претенциозного, как это могло показаться на первый взгляд. У Анненского был небольшой ларец из кипарисового дерева, в котором он хранил свои стихи. Содержимое этого ларца и составило сборник стихов. Однако для воспитанных на античной культуре знатоков поэзии смысл названия таким банальным не казался. Оно оказалось символичным. В античности кипарис был связан с культом умерших. Овидий в «Метаморфозах» рассказывает романтическую историю о любви юноши по имени Кипарис к прекрасному оленю, которого он однажды смертельно ранил. В ужасе от содеянного Кипарис обратился к богам с просьбой превратить его в дерево печали, чтобы он мог вечно стоять над могилой друга, оплакивая его случайную смерть. С тех пор кипарисовое дерево неразрывно связано со смертью, а традиция хоронить особо почитаемых покойников в кипарисовых гробах существует в мире до сих пор. Так что образ кипарисовой шкатулки, в которой Иннокентий Анненский то ли хранил, то ли хоронил свои стихи при жизни, как для него самого, так и для поклонников его таланта каждый раз наполнялся глубоким мистическим смыслом.

В биографии Анненского было одно знаменательное совпадение. Ровно сто лет назад, в том же Царском Селе, где жил и преподавал Иннокентий Федорович, учился в лицее Пушкин, признанный современниками патриархом русской поэзии предыдущего, XIX века. Было и другое мистическое обстоятельство. Пушкин происходил из рода знаменитого Абрама Петровича Ганнибала. А в семье Анненских жило старинное предание, согласно которому бабушка Иннокентия Федоровича по матери происходила из того же рода. Она будто бы была не то законной, не то внебрачной женой одного из сыновей Абрама Петровича. Документальных свидетельств этому, кажется, нет, да и где им быть, если известно, какими плодовитыми и любвеобильными были мужские представители знаменитого рода Арапа Петра Великого.

По внешним и внутренним признакам Анненский был тихим, скромным и незаметным человеком. Никогда не преувеличивал свое значение в поэзии. Видел себя не более чем в скромной роли переводчика. В 1904 году вышла его книга переводов древнегреческих поэтов. Так он, мало того, что назвал ее «Тихие песни», что само по себе выглядело символом, но и подписался псевдонимом «Ник Т-о». С одной стороны, эта таинственная изящная грамматическая конструкция сохраняла буквы, входящие в имя «Иннокентий», с другой — прочитывалась как отрицательное местоимение «Никто». Только немногие посвященные догадывались о причине такого выбора. Так назвал себя мудрый Одиссей, чтобы спастись из пещеры античного чудовища — одноглазого циклопа Полифема.

Одним из наиболее ярких представителей символизма, его идеологом и вдохновителем была поэтесса Зинаида Николаевна Гиппиус. Она автор пяти поэтических сборников, нескольких романов и автобиографических повестей. Но главная ее заслуга состояла в том, что она сплачивала вокруг себя творческих людей одинакового мировоззрения.

Предки Гиппиус еще в XVI веке переселились из германского княжества Мекленбург в Москву, где поменяли фамилию фон Гинген на фон Гиппиус. В Петербурге, в Доме Мурузи на Литейном проспекте Гиппиус прожила почти четверть века. Здесь, в квартире № 20, был едва ли не самый знаменитый в Петербурге литературный салон. В начале XX века он стал одним из центров общественной жизни столицы. Здесь, по выражению Г. Чулкова, собирались все «философствующие лирики» и «лирические философы». Царила в салоне умная, капризная и прекрасная Зинаида. Отсюда по Петербургу распространялись скандальные сплетни как о ней самой, так и о ее супруге Дмитрии Мережковском. Однако к ней прислушивались, и очень часто ее парадоксальные мысли, шокирующие поначалу непривычной остротой и смелостью, вдруг становились всеобщим достоянием и превращались в общественное мнение, с которым нельзя было не считаться.

Между тем суждения о ней самой носили самый противоречивый характер. В сознании современников она была «то боттичелливской мадонной, то демонической соблазнительницей», что, впрочем, как нельзя лучше отражало общее состояние раздвоенности и противоречивости, царившее во всем обществе того предреволюционного времени. Ее называли «Дерзкой Сатанессой» и «Белой Дьяволицей». Последнее прозвище ассоциировалось с холодной мраморной скульптурой Венеры, установленной в начале XVIII века в Летнем саду. Скандальную известность в народе скульптура приобрела еще при Петре I. В народе ее прозвали «Срамной девкой», «Блудницей вавилонской» и «Белой дьяволицей». По свидетельству современников, в ее сторону многие плевались. У скульптуры пришлось поставить часового.