Пугачев Победитель

Вся бывшая на площади многотысячная масса сразу пришла в движение. То здесь, то там образовались людские водовороты, в которых крутились люди с плоскими смуглыми или желтыми лицами и раскосыми глазами. Народные волны смыли патрули «городовых казаков», и в руках москвичей оказались сабли, пистолеты и даже неведомо откуда появившиеся мушкеты. Задавленные многолюдством степняки или погибали под кулаками и каблуками рассвирипевших русских, или, выдравшись из свалки, бежали по направлению к местам, где была расквартирована башкирская и киргизская конница. Разъяренная толпа гналась за ними, и бывшие впереди толпы вооруженные люди без устали палили из пистолей и мушкетов. В занятом башкирами монастыре забили тревогу, и около сотни всадников с пиками вынеслись за ворота навстречу толпе. Но при виде мчавшегося к монастырю черного людского моря конники растерялись. Те, что проскочили вперед, попали в толпу, были стащены и лошадей и убиты. Другие рассыпались и пошли наутек. Народный поток влился во двор монастыря. Застигнутые врасплох башкиры и киргизы, привыкшие чувствовать себя сильными лишь на коне, сдавали перед москвичами, которые валили валом, набрасывались гурьбой и молотили противников дубинами, обломками досок и чем попало. Толпы врывались в кельи, где прятались степняки, и там давили их, как крыс. Несколько сот башкир и киргизов искали спасения в трехэтажной монастырской гостинице. На их беду, тут же, в стенах монастыря, хранились большие запасы сена и дров, и вторгшиеся с монастырь москвичи сейчас же воспользовались этим. Здание гостиницы было обложено сеном, дровами, хворостом. Запылал огромный костер. Выпрыгивавшие из окон степняки попадали в огонь. Кому удавалось прорваться из огненного кольца, тот попадал на ножи пппгсдающих. Огнестрельного оружия у башкир н киргизов не было, а имевшееся в изобилии холодное ору кие в такой борьбе оказывалось почти бесполезным.

Пока часть толпы штурмовала монастырь и рас- нрлнлялась с застигнутыми там «нехристями», ты- • мчи и тысячи москвичей разлились по всем бли- ЖиПшим кварталам, избивая отдельные кучки азиа- Гпм Тревога заглянула и в Кремль. Исполнявший и отсутствие Минеева должность кремлевского ко- М1Ч1 плита «бригадир» Родионов, из беглых сеченных поддат гвардии, имел в распоряжении всего один Лпшльон недавно составленной и обменной Минее- IH.IM регулярной пехоты да сотню донских казаков, ми дна эскадрона драгун, среди которых настоящих •индат было мало, все больше соратники Хлопуши, Мкрнаки, соблазнившиеся красивыми драгунскими Мундирами. Когда Родионову было доложено о на- чмишемся погроме, он после долгих колебаний ре-

ё

ился выслать для усмирения толпы сотню донцов. несшиеся на рысях из Кремля донцы, встреченные камнями и выстрелами, скоро вернулись и Кремль с заявлением, что бунтующих видимо-неви- цнмч и что без пехоты и артиллерии ничего не подымешь. Родионов струсил. К тому же, он не верил ни I моим пехотинцам, всегда державшимся стропти- Ьн, нн дра1унам, которые не раз смеялись на его и умением ездить верхом. Разумеется, такого гарни-

S

hi а не могло хватить даже для охраны самого ргм 1я. Оставалось отгонять нападающих артиллерии* им огнем, благо в пушках, порохе и снарядах И*Д" гатка не было.

И Москве был назначенный «анпиратором» военный |убернатор — яицкий казак Анисим Рябошапка, Ф1 пенник Голобородек и их ставленник, человек I е немолодой и растративший свое здоровье в и»дах «на турку» и «на пруссака». Попав на 1'пкое и ответственное место губернатора столицы

из атаманов глухого казачьего хутора на Яике, Ани сим чувствовал себя, как рыба, выдернутая из воды и выброшенная на песок. Будучи совершенно неграмот ным, он безнадежно запутался в делах и, сознавая свою несостоятельность, топил тревогу в пьянстве и разврате, как это делали, впрочем, и все остальные «сановники», кроме Мышкина-Мышецкого. Весть о начавшихся беспорядках застигла Рябошапку во время пира в доме богатого торговца Сеньчукова, старообрядца из «пафнутьевского согласия». Еле держась на ногах, Рябошапка кинулся в казармы пехотного Бутырского полка в Хамовниках. Поднятые по тревоге бутырцы стали лениво строиться на дворе. Половины командиров и рядовых на месте не было. С трудом разысканный в одном из соседних «царевых кабаков» командир полка, бывший мясник из Калуги, с трудом понимал, что от него требуется,' Когда полк кое-как выстроился, Анисим Рябошапка заплетающимся языком сообщил, что «государевы лиходеи подбили москвичей на бунт против его царского величества», и что бунтовщики вздумали резать верных слуг государевых, помогших ему добыть царство.

Из рядов солдат послышались голоса, спрашивавшие, кого бьет и режет народ?

Храбрых башкиров да киргизов!—ответил Ря бошапка.

Солдатские ряды заколыхались... Вдруг кто-то крикнул:

Ничто! Так им, сволочам, и надо!

Они — верные слуги государевы! — заорал, как ужаленный Рабошапка.

Нехристи! Волки лютые! Зверье муходанское! Падаль жрут, как псы, а туда же — «верные слуги»! 1

Кто там смеет? — завопил Рябошапка.—Взять его! Капралы! Арештовать! Забить в колодки!