Пуговицы

Томаш бегло оглядел себя, потом задрал свитер и, оторвав пришитую к нему с внутренней стороны пуговицу, поднес на ладони к глазам Марго.

– Такая подойдет?

Та покрутила пуговицу в пальцах, словно оценивая редкую монету, и снова страшно моргнула:

– Ладно. Вези!

Томаш взялся за ее кресло, и мы опять двинулись по многочисленным коридорам. Добрались до лифта, спустились на второй этаж. Там было оживленно, какая-то женщина из персонала издалека, заметив нас, крикнула, что через полчаса посещения заканчиваются.

Комната Марго напоминала комнату дяди Толи и Лидии Михайловны, только была более захламленной и душной. Между кроватью и низеньким холодильником висело большое, до самого пола зеркало. Марго выдвинула ящик тумбочки, достала тряпку и, кинув мне, распорядилась:

– Протри его.

– А ты шторы задерни, – велела она Славе.

Я тщательно протерла и без того чистую поверхность зеркала. Слава задвинул шторы, и комната погрузилась в полумрак. Подкатив вплотную к зеркалу, Марго приказала нам остаться сзади. Мы видели свое отражение в зеркале, но очень смутно.

– А теперь молчите! – Она взмахнула руками, словно собираясь нырнуть.

Мы замерли, Томаш ободряюще сжал мои пальцы. Полумрак будто сгустился. Откинувшись на спинку кресла, словно штурман, вглядывающийся в штормовую даль, женщина напряженно всматривалась в глубину зеркала. Сосредоточившись, я тоже посмотрела туда, и в какой-то момент мне вдруг показалось, что перед нами длиннющий коридор с открывающимися и закрывающимися дверями. Коридор, наполненный тенями, силуэтами, неясными мутными фигурами. Некоторые из них дрожали, как прерывающийся свет испорченных лампочек, другие меняли форму, третьи то сливались, то разъединялись друг с другом. Коридор двигался. Сначала вперед, словно затягивая внутрь себя, а потом будто бы поплыл перед глазами, как барабан на карусели, вращаясь все быстрее и быстрее. Я уже ничего не видела и подумала, что сейчас вот-вот отключусь, как Марго внезапно закричала:

– Свет! Дайте свет!

Томаш приоткрыл штору. Голубовато-серый зимний сумрак вернулся в комнату. И мне пришлось хорошенько встряхнуть головой, чтобы очнуться. Женщина задумчиво откатилась от зеркала и часто заморгала. Ее нервный тик выглядел особенно страшно. Слава, скрестив руки на груди, молча следил за ней.

– Твоя бабка узнала секрет, который вовсе не секрет, – наконец произнесла Марго тоном пророчицы. – Для кого-то не секрет, а для кого-то очень большой. И страшный.

– Какой секрет? – спросила я.

– Это секрет.

– Вы его знаете?

– Знаю. В «Пуговицах» все про это знают. Но молчат.

Марго бросила быстрый взгляд на Томаша, а потом, обращаясь ко мне, яростно заговорила громким шепотом:

– Откажись. Не нужны тебе они. Они всех убивают.

– Вы о чем?

– А то я не понимаю, чего вы тут все рыщете. Чего твоя бабка искала. И этот туда же. И ты.

– Я вас очень прошу, скажите все прямо, – от «зеркального коридора» голова еще гудела.

– Те деньги, которые Надежда со Светкой за Корсакова получили, проклятые, вот что.

– Кто такой Корсаков?

– Дед тут у нас был. Миллионер. Владелец фабрик, заводов, пароходов. Его сынок сюда устроил, когда тот с катушек съезжать стал. – Марго успокоилась, и ее голос снова стал простым и будничным. – Тут ему по всем статьям удобно было отца держать, чтобы к нему разум не возвращался, потому что завещание Корсаков к тому времени уже написал. И наследство его со всеми богатствами единственному сыну причиталось. Все чин чином. Только дед никак не помирал, а сын ждал и ждал. Долго ждал. Лет десять, может, и дольше. Потом испугался, что сам скорее умрет. Вот и разведал здесь все, Светку пригрел. Личной сиделкой к отцу нанял. А Светка без детей, без мужа, молодая, но страшная, как мой ночной кошмар. Ее жена любовника кислотой облила. И ее лицо походило на расплавленный воск. Светке деньги на пластическую операцию требовались. Вот она и старалась, отрабатывала. В общем, младший Корсаков решил старика побыстрее с этого света спровадить, договорился со Светкой. Ну а чего ты удивляешься? У нас и не такое бывает. Только Светке одной не с руки было это дело проворачивать. Другие родственнички миллионера могли выяснение затеять, поэтому она Надежду и подключила. Провернули все – комар носа не подточит: внезапный сердечный приступ при свидетелях. Кто тут чего скажет? Только потом Надежда взяла и слиняла с теми деньгами, которые им обеим сын Корсакова заплатил. Светка ее искала, искала, но без толку. А потом бабка твоя появилась и тоже давай про Надежду разнюхивать…

Я не могла понять, то ли она рассказывает правду, то ли морочит голову. Слишком уж легко и надуманно звучала из ее уст история о сговоре и умышленном убийстве.

– Вы это все в зеркале увидели?

– Конечно.

– А можно мне поговорить с этой Светой?

– Поговори! – Марго пожала плечами. – Если найдешь, конечно. Светка тоже свинтила отсюда, когда на нее все косо стали смотреть.

– То есть она больше не работает в «Пуговицах»?