Пуговка для олигарха

Юсуф появился незадолго до отправления поезда — вбежал на вокзал, беспокойно озираясь по сторонам. Надя издалека ему помахала. Они купили билет — Юсуф не пожалел денег на купейный вагон, хотя Надя протестовала и называла неразумным такое транжирство, вручил сумку с вещами и большой, тёплый на ощупь, пакет с провизией от Нины. Из пакета головокружительно пахло самсой с бараниной, пловом и ещё чем-то вкусным. Побулькивал термос, стучали бутылки с водой и морсом.

— Зачем столько еды? — возмутилась Надя, когда они вышли на перрон. — Завтра утром я буду дома!

— Попутчиков угостишь, — ответил Юсуф и заглянул в окна поезда, как будто рассчитывал увидеть там попутчиков. — Или сестрёнку свою, если останется.

Надя коснулась его руки:

— Спасибо тебе, Юсуф. И маме передай мою благодарность. Вы очень хорошие люди.

Он улыбнулся:

— Ты тоже хорошая. Знаешь, сегодня Марта приходила.

— Да, она вчера упоминала, что у неё есть дело к Полине.

Юсуф кивнул:

— Как раз об этом я и хотел поговорить. Я случайно оказался рядом и услышал разговор Марты и Паулины Сергеевны. Не подумай, я не подслушивал, просто нас с мамой никто не стесняется. Хозяева даже голос не понижают.

Раздалось громкое сообщение, что Надин поезд отправляется через пять минут. Провожающих просили выйти из вагонов. Заметивших подозрительные бесхозные сумки просили обратиться к проводникам или полицейским. Пассажиры засуетились и начали прощаться.

Юсуф подождал, пока голос в динамиках стихнет, и продолжил:

— Я подумал, тебе интересно будет услышать новости.

— О тёте? Прости, Юсуф, но нет. Я надеюсь, что никогда больше не услышу о Полине. Я вычеркнула её из своей жизни. Для меня она умерла.

Он нахмурился и посмотрел на Надю, пытаясь понять, что произошло между тётей и племянницей. Надя выдержала этот взгляд. Не рассказывать же Юсуфу о том кошмаре, который она пережила в клинике? О некоторых вещах лучше молчать или посвящать в них только самых близких — любимых сестёр, например.

— Прощай, Юсуф, — сказала Надя. — Приезжай в Юшкино, когда захочешь! У нас летом здорово — рыбалка, ягоды, грибы. Будешь моим гостем!

— Береги себя, Надежда.

Он стоял на перроне и махал рукой, пока поезд не уехал.

Глава 44. Возвращение домой

В Коробельцах Надя сошла с поезда и пересела на маршрутку. Чем ближе она подъезжала к дому, тем тревожней становилось на душе. Она уезжала отсюда месяц назад — воодушевлённая, радостная, беззаботная. Жизнь казалась тропинкой, убегавшей в цветущий луг, и сулила прекрасное будущее.

А возвращалась она обманутой, разочарованной и униженной. Да не одна, а с малышом. Сёстры Сорокины снова станут объектом насмешек: старшая принесла в подоле — и младшая туда же! Мама будет ругаться, Любаша расстроится до слёз, а Данила Кандауров открестится от неё обеими руками и перестанет здороваться в магазине.

Ей придётся ещё усерднее гнуть спину за швейной машинкой, чтобы обеспечить столько народу. Шить не по десять комплектов в день, а по пятнадцать или даже двадцать. И лебезить перед Маратиком. Когда маршрутка промчалась мимо его дома в Коробельцах — добротного жилища, окружённого крепким двухметровым забором, за которым прятались курятник, коровник, крольчатник, ухоженный огород и товарный склад, Надя невольно вспомнила о словах тёти. Как ни гнала она их из памяти, как ни пыталась считать клеветой, чудовищная правда заползла гадюкой в сердце — и теперь от неё не избавиться. Эта боль останется на всю жизнь. Каким-то образом тётя увидела то, на что Надя и её мать закрывали глаза много лет. В то, что мама знала про Любашу и Марата, Надя поверить не могла. Разве нормальная женщина допустит такое? Разве отдаст свою дочь на поругание?

— Остановите у дома около озера, — попросила Надя, и водитель резко затормозил.

Она подошла к крыльцу. Сделала несколько глубоких вдохов. В такое время они обычно завтракали — хлебом и самой дешёвой колбасой. Потом Надя садилась шить, мама занималась хозяйством, а Любаша слонялась по дому в ночной рубашке и грызла сухарики с чесноком. Так проходили их дни.

Надя толкнула дверь и, нагнувшись, чтобы не треснуться лбом о притолоку, вошла в дом. Мама и Любаша сидели за столом и обе вскинули головы. Что-то изменилось. Во-первых, дом сиял чистотой. Во-вторых, появились новые вещи — холодильник, телевизор, ковёр на полу и шторы! А, в-третьих, на завтрак мама с Любашей ели блины с красной рыбой и пили ароматный чай с лимоном. В вазочке лежали не привычные карамельки, а «Птичье молоко» и «Белочка», а около Любаши стояла миска с клубникой. Неужели они за месяц растрынькали все деньги тёти Поли, уплаченные за дурочку-племянницу? Совсем ничего не отложили?

И вдруг Надя заметила, что в углу нет швейной машинки!

— Мама, а где моя машинка? — с ужасом спросила Надя.

Как она заработает денег, если не на чем строчить простыни и наволочки? И куда делись рулоны китайской ткани, разъедавшей пальцы? Как они выживут, если она лишится работы? Пока мама судорожно глотала блин и запивала чаем, Наде ответила Любаша: