Пуля для адмирала Кетлинского

Через два дня после обыска командир «Аскольда» капитан 1 ранга Иванов получил письмо, содержавшее послание от некоего русского подданного Льва Виндинга-Гарина. В 1916 году Виндинг состоял на французской службе волонтером-писарем в штабе в Марселе, однако затем ушёл со службы и уехал в Лион, откуда поддерживал переписку с аскольдовским унтер-офицером Самохиным. Кроме этого он поддерживал дружеские отношения с телеграфистами Потемкиным и Цветницким.

На встречах с матросами Виндинг выдавал себя за революционера и вызывал на откровенные разговоры. Виндинг-Гарин подтверждал наличие на крейсере революционной организации, никаких конкретных фамилий не называл. Однако давал понять, что при личной встрече мог бы сообщить еще некоторые подробности.

Капитан 1 ранга Иванов, не желая лично вести беседы с Виндингом-Гариным, поручил встретиться с ним инженер-механику старшему лейтенанту Петерсену. При состоявшейся встрече с Петерсеном Виндинг-Гарин заявил, что он, якобы, командирован во Францию московским охранным отделением для слежки за некоторыми русскими эмигрантами. Случайно в ходе бесед с матросами он узнал, что на корабле ведется революционная работа, и в связи с этим по личной инициативе занялся проверкой полученных сведений. Виндинг утверждал, что главными зачинщиками революционной деятельности на корабле являются матросы машинной и кочегарной команд. Кроме этого он подтвердил слова Рябополова и Лапицкого, что матросы этих команд, под видом сбора денег на граммофоны, на самом деле купили револьверы для уничтожения офицеров во время намечаемого восстания. По словам Виндинга матросы покупали и нелегальные печатные издания. В подтверждение своих слов Виндинг-Гарин передал Петерсону в качестве улики револьвер, который ему, якобы, передали матросы на временное хранение.

Предположив, что на корабле готовится что-то серьезное, командир крейсера сообщил о ситуации на корабле в Петроград морскому министру».

Одновременно Иванов 6-й вполне разумно решил проверить личность Виндинга-Гарина. С этой целью он снесся с начальником русской полиции в Париже.

Последний сообщил, что Виндинг в полиции на службе не состоит и никогда не состоял, а является обычным авантюристом, и его показаниям советовал особо не верить. Было установлено, что в свое время Лев Виндинг в России по суду был лишён всех прав и состояния. Во Франции он служил солдатом в 101-й батареи 10-го пехотного артиллерийского полка (так в документе – В.Ш.), втерся в доверие к команде и вовлекал её в революционную деятельность с провокационной целью, примерно с апреля 1916 года. Вначале Виндинг был принят среди офицеров крейсера, где объявил себя секретным командированным агентом Московского охранного отделения и собирался, якобы, о готовящемся восстании на «Аскольде» информировать Петербург. Кроме этого было установлено, что Виндинг на самом деле несколько раз обращался к начальнику русской заграничной полиции с просьбой принять его на службу. Сразу же встает вопрос, кем же на самом деле является Виндинг: обычным любителем острых ощущений, агитатором-революционером или германским шпионом-диверсантом»? Разумеется, революционное прошлое Виндинга, прямо скажем, настораживает. Впрочем, с началом Мировой войны многие бывшие революционеры стали настоящими патриотами своего Отечества и храбро сражались с неприятелем на фронтах.

Несмотря на разоблачение Виндинга старший лейтенант Петерсен продолжал настойчиво добиваться разрешения произвести повторный обыск у «нижних чинов». В конце концов, Иванов уступил настояниям Петерсена и разрешил проведение повторного обыска.

Результаты этого обыска полностью подтвердили слова Виндинга и оправдали худшие опасения старшего лейтенанта Петерсена. В ходе него было найдено не только несколько нелегальных изданий, но и три револьвера. Один из револьверов был найден в тюках сменного рабочего платья. «Хозяев» револьверов, понятное дело, установить так и не удалось. Во время обыска никаких волнений, неудовольствий или тревожного настроения в команде не отмечалось. Наоборот, матросы, зная о возбуждении дела, чувствовали себя достаточно подавленно.

Историк В.Тарасов в монографии «Борьба с интервентами на Мурмане» (1948 г.) писал об этом эпизоде следующее: «В середине 1916 года вся команда по приказу капитана 1 ранга Иванова была подвергнута поголовному обыску. При обыске были найдены несколько револьверов и список членов революционного кружка в составе 65 человек во главе с кочегаром Самохиным. Члены революционной организации были арестованы».

Первоначально следствие вел Петерсен, а затем оно было поручено специально прибывшему из Петербурга в Париж по приказу морского министра военно-морскому следователю подполковнику военно-морского судебного ведомства Найденову.