Пуля для карателя

За торговыми рядами простирался сквер с магнолиями и каштанами. Как оазис посреди пустыни — охраняемая и убираемая территория. В глубине зеленых аллей — здание переменной этажности, причудливой вытянутой формы. Модернистские архитекторы в 30-е постарались, придали фасаду что-то нелепое из выступов и ниш, угловатых балконов, карнизов и выпуклостей. В здании не меньше десяти подъездов. Здесь жили офицеры — кто-то с семьями, другие поодиночке, третьи приводили девушек легкого поведения или имели постоянных подруг из местного населения (чьи персоны СД и гестапо проверяли особенно дотошно). У подъездных дорожек прогуливалась охрана с повязками, стояли легковые «Мерседесы», «Опели» с «Кюбельвагенами». Если присмотреться, здание состояло из нескольких частей, его соединяли закрытые переходы и фрагменты кровли. Жилье гауптмана Венцеля находилось на первом этаже. Фрау Киттель, пожилая этническая немка, обретшая гордое звание фольксдойче и отказавшаяся съезжать из города, как обычно, мыла пол в коридоре. Шлепала тряпка по мокрым половицам, бренчали ведра. В дальней комнате по коридору играл патефон. Весь этот вид в сознании майора Таврина как-то смутно ассоциировался с советской коммуналкой — опрятнее, чище, больше приватности — и все равно, как ни крути, общежитие со своими порядками. Не хватало вечно пьяного ветерана Кригсмарине в тельняшке, играющего вечерами на губной гармошке.

— Здравствуйте, господин Венцель… — прокряхтела грузная фрау Киттель, освобождая проход. — Как ваша служба, как дела?

— Спасибо, фрау Киттель, — поблагодарил Иван. — Дела идут, служба продвигается, со дня на день одержим победу над всеми нашими врагами.

— О, кто бы сомневался, — улыбнулась старушка, разминая натруженную спину. — Разве может быть иначе? Вы слышали, господин Венцель, в «Синема-Доме» вчера кино показывали — что-то про любовь, представляете? Говорят, полный зал набился — и офицеры, и штатские…

— Я, наверное, пропустил, фрау Киттель, — улыбнулся Иван, доставая ключ от своего обиталища. — Служба затянула, все такое. А про любовь — это прекрасно.

Лишь бы не любовь к Адольфу Гитлеру и тому, что он насадил в старушке-Европе… Жилище фактически служебное. В его распоряжении имелись две маленькие комнаты, уставленные какой-то трогательной старой мебелью, душевая с туалетом, небольшая кладовка. Кухня отсутствовала, но это не проблема. Не будет офицер германской армии себе готовить. Поест в столовой и придет домой. Но только не сегодня…

Нетерпение подгоняло. Он чувствовал, что надо спешить. Утрамбовал гражданскую одежду в заплечный офицерский ранец, пачки сухих галет, сигареты. Озадаченно разглядывал мятые банкноты, извлеченные из карманов. Рейхсмарок при себе было много, успел «заработать», учитывая, что почти ничего не тратил. Но в местах, куда он направлялся, данные дензнаки вряд ли пользовались спросом. Поколебавшись, он оставил деньги при себе. Зарядил «нарукавный пистолет» последним патроном, проверил «Люгер-Парабеллум» в кобуре, задумался, уместно ли будет посидеть на дорожку…