Пуля для ликвидатора

Майор в знак согласия кивнул, радуясь, что резидент ГРУ оказался таким оперативным человеком, и вышел на улицу. Лучшее место во дворике было, естественно, у фонтана. Но там на скамейках сидели уже несколько человек, вышедших после обеда погреться на жарком солнышке. Однако одна скамейка с южной стороны, укрытая тенью пары каких-то вечнозеленых раскидистых и широколистых пальм, оставалась свободной, и Плешивый прошел туда. То, что он открыто читает бумаги, являющиеся как-никак секретными документами, никого не заинтересовало, поскольку читать майор мог все, что угодно. Обычно подозрения могут возникнуть, если человек читает какие-то документы, таясь от других, отыскивая укромный уголок, вплоть до туалетной кабинки. Значит, этому человеку есть что прятать. А так — все просто… Психологически это был верный ход, и он себя оправдал, как оправдал себя сам запрос на досье. Писатель был замешан в торговле оружием и наркотиками, как и в более серьезном преступлении — торговле людьми. По последним сведениям присутствовало категоричное утверждение, что Следственный комитет России располагает неопровержимыми доказательствами, вплоть до видеосъемки, где Писатель предлагал троих пленных солдат российской армии в качестве рабов человеку, который собирался строить новый дом. Продажа пленных солдат их родителям вообще была общепринятой практикой у всех чеченских полевых командиров. Присутствовали в досье и сведения иного порядка. Тогда, когда Писатель входил в состав правительства Республики Ичкерия, им было организовано убийство человека, который когда-то раньше был его открытым и непримиримым противником — Вахи Исрапилова. Ваха был убит, судя по всему, из снайперской винтовки нехарактерной для такого вида оружия пулей. Направленный Писателем киллер использовал пулю «дьябло», должно быть, как опознавательный знак. Предполагалось, видимо, что этот знак служит доказательством, что убийство совершено именно по заказу. Родственники убитого объявили Писателя своим «кровником», но события тех лет, путаница и поголовное бегство полевых командиров и простых бандитов за границу, помешали заказчику избежать разборок. А потом, когда почти всю республику взяли под контроль федеральные силы, зная за собой множество грехов, Писатель тоже бежал из страны, как бежали раньше другие, и обосновался хотя в маленькой, но богатой ближневосточной стране, где жил под усиленной охраной, объясняя наличие такой охраны преследованиями со стороны российских властей. Маленькая ближневосточная страна не имела с Россией двустороннего договора о выдаче преступников и не входила в систему Интерпола, и потому Писатель мог не опасаться, что его объявят в международный розыск. В розыск-то его, конечно, объявили, но провести задержание могли бы только в том случае, если бы он выехал куда-то за границу. Хотя это тоже не было гарантией его выдачи российской стороне. Случай с Ахмедом Закаевым служит тому подтверждением. На Закаеве грехов не меньше, чем на Писателе. Но польский суд, арестовав Закаева, отказался выдавать его России, как раньше отказался это сделать суд английский.

Писатель надеялся, что с ним поступят так же, если ему придется выезжать в страну, входящую в Интерпол. А современные дела, вероятно, заставляли его иногда совершать короткие, но необходимые поездки.