Пуля для посла

– От вас мало что можно утаить, – вздохнула Элен. Виктор Андреевич улыбнулся. – Вам уже сообщили, что в посла стреляли?

– Да, дважды.

– Судя по всему, стреляли откуда-то неподалеку, после чего преступник уехал верхом – я видела его из сада, когда он проезжал вдоль ограды.

– Как он выглядел? Мужчина или женщина?

– Не знаю, он был в плаще и за деревьями, я толком не разглядела. Да и вообще подумала, что мне могло показаться – вот и пошла сюда. К слову, внизу следы подков, так что он почти наверняка стрелял отсюда.

– Я знаю. – Виктор Андреевич спокойно кивнул, глядя на ее удивление. – Когда я подъезжал, заметил по пути этот холм. Прекрасное место для выстрела, укромное и тихое. С дороги стрелка не видно, а у преступника был хороший обзор, раз даже ветки ему не помешали. К тому же с высоты лучше просматривается изгиб дороги. А вот за информацию о всаднике благодарю.

– Была только рада помочь, – искренне проговорила Элен.

Виктор лишь коротко усмехнулся в ответ, предложил ей руку и первым начал спускаться.

Они пошли обратно тем же путем, каким она шла к оврагу. Не упуская ни одной детали, Виктор осмотрел все вокруг, пока Элен тихой тенью следовала за ним. После зимних событий было странно вновь встретиться вот так, хотя, вероятно, стоило предположить, что полковник Строцкий пошлет за полицией. Однако она не могла не признать, что рада видеть именно Виктора Андреевича.

После вопросов Натальи об их безопасности она наконец ощутила покой – уж Виктор Андреевич наверняка во всем разберется!..

У ограды они неожиданно остановились. Внимательно изучив тропинку, следователь мгновение посмотрел на сад, о чем-то размышляя, затем обернулся на миг и отправился дальше. Ей показалось, что он знал больше, чем делал вид, но с расспросами она решила обождать до поры. С каждым шагом Виктор становился все серьезнее, собраннее и мрачнее.

Ни к чему отвлекать его излишними вопросами, ответы на которые и так вскоре будут известны всем во дворце, справедливо рассудила она.

Повисшую тишину Элен решилась нарушить лишь, когда они оказались у самых ворот. Отдав им честь, гвардейцы пропустили их без единого слова – должно быть, посыльный уже предупредил их о приезде полиции, – и она едва сдержала вздох облегчения, вместо этого виновато поглядев на Виктора.

– Вы на меня сердитесь?

Мужчина чуть повернул к ней голову, смешинки в светлых глазах мелькнули и стремительно погасли.

– У вас острый ум, Елена Павловна, и ваша информация и выводы в прошлый раз оказали мне огромную услугу, – тверже, чем требовалось, начал Виктор. – Но после сегодняшнего не могу не заметить, что порой вы чересчур безрассудны.

– Скорее просто неравнодушна.

– Возможно, однако это неравнодушие вполне может поставить вас в опасное положение. Поэтому настоятельно вас прошу оставить это дело мне.

Она не ответила, опустила голову и недовольно прищурилась. Виктор Андреевич расценил ее молчание как тревожный знак, остановившись и коснувшись ее руки.

– Елена Павловна, пожалуйста. Я учту ваши сведения, но прошу не вмешиваться в расследование.

Элен встретилась с ним глазами, силясь одним взглядом выказать все свое негодование, но в ответ увидела лишь легкую улыбку, отчего разозлилась еще пуще.

– В таком случае желаю вам удачи. Была рада вас вновь увидеть.

– Я тоже. Честь имею.

Резко развернувшись, она пошла по дорожке так быстро, как только могла, фыркнув от обиды. Впрочем, возможно, Виктор был прав, и ей не стоило все делать самой – можно было пойти на место вместе с Романом Аркадьевичем, уж он-то ее бы послушал. Неважно, сама бы она нашла эти следы или в присутствии кого-то из жандармерии или полиции, главное, что появилась ниточка. Тут она действительно поступила необдуманно.

Но во всем остальном он ошибся, особенно по части безрассудства. Спокойствие и логика были ее самыми преданными друзьями, а осторожность и вежливость не раз выручали из самых сложных ситуаций.

И, в конце концов, она ему так ничего и не обещала.

После их неожиданной встречи Виктор поймал себя на том, что улыбается, глядя ей вслед. При воспоминании о горящих ясных глазах становилось теплее, однако мелькнувшая в них при прощании решимость заставила его насторожиться.

Вряд ли она его послушает. Помнится, зимой он просил ее о том же, а в результате обрел негласного помощника, без которого еще долго разбирался бы в мотивах преступления. Ей была лучше знакома жизнь при дворе – возможно, даже лучше, чем Роману Аркадьевичу, однако подвергать ее опасности и вмешивать в новое расследование он не мог.

Чувство вины за гибель Анны Воронцовой минувшей зимой по-прежнему до конца его не отпустило.

Внушительную фигуру Романа Аркадьевича он увидел издалека. Полковник стоял недалеко от экипажа и что-то втолковывал своим жандармам, пока пара гвардейцев снимала с лошадей упряжь. Завидев следователя, гвардейцы поторопились выпрямиться, и полковник обернулся.