Пуля для Зои Федоровой, или КГБ снимает кино

Пункт 2. В том, что вы влачите недостойную вас жизнь, виновато общество, которое только прокламирует внимание к человеку.

Пункт 3. С этим обществом вы можете вступить в борьбу. Тайная деятельность возвысит вас над всеми, кто вас сейчас унижает.

Пункт 4. Если произойдет изменение общества, и, возможно, не без нашей помощи, ваша судьба изменится в корне. Те, кто сейчас командует вами, превратятся в ничтожество.

Объект прошел через все эти пункты, нигде не вступив с ними в спор и приняв их суть как должное. А если у объекта возбудить гнев и указать для этого гнева адрес, агент сможет быть нам крайне полезен во всех ситуациях, в том числе и в критической. Наконец, уже сейчас мы можем управлять ее знакомствами, и это открывает неограниченные возможности».

Спустя несколько дней в консульство пришла шифровка:

«Возражение против Людмилы снимается…».

Именно чтобы разоблачать такого рода агентуру, и мог был делегирован в Ленинград агент «Зефир» (и снова вспомним, что в убийстве С. Кирова отрабатывался и немецкий след). Перед ней была поставлена задача заводить как можно больше знакомств среди ленфильмовцев и тех, кто посещает киностудию по различным служебным необходимостям. И особый упор делать на иностранцев, в первую очередь – на коренных немцев или обрусевших.

В свете этого вполне вероятно, что агенту «Зефир» было приказано присмотреться к одной из ее коллег по «Большим крыльям» – Елене Юнгер (1910), которая исполняла в фильме роль Любы, жены конструктора Кузнецова (Борис Бабочкин). В жилах этой актрисы текла немецкая кровь, поскольку ее отцом был Владимир Юнгер – сын бывшего служащего компании «О. Рихтер». А мать Елены была русской – Зоя Дроздова, дочь царского генерала медицинской службы, преподавателя Военно-медицинской академии.

Когда Елене было всего восемь лет, ее отец скоропостижно скончался в возрасте 35 лет. После этого на сердце вдовы-красавицы было много претендентов, в том числе и Борис Садовский – потомственный дворянин. Он был красавец, но… паралитик, поэтому никаких близких отношений между ними не сложилось. Но дружба возникла. И когда в 1929 году Садовский приехал жить в Москву и поселился со своей женой – бывшей фрейлиной царского двора Натальей Воскобойниковой – в бывшей келье Новодевичьего монастыря, Зоя Юнгер-Дроздова стала его там навещать, поскольку разделяла его монархические взгляды. Более того, она несколько раз приводила туда и свою дочь Елену, которая в ту пору (в начале тридцатых) играла в московском Реалистическом театре. Но в 1933 году она уехала в Ленинград, где стала актрисой в Экспериментальной мастерской при Ленинградском мюзик-холле под руководством Николая Акимова (чуть позже он станет ее мужем). В 1934 году Елена Юнгер дебютирует в кино главной ролью (Варвара Нечаева) в фильме «Крестьяне».

Но вернемся к Борису Садовскому.

Монархическую организацию, которую он создал в своей «келье», в 1933 году (заметим – в год отъезда Елены Юнгер в Ленинград) разгромило ОГПУ. Однако самого организатора почему-то не арестовали. Почему? То ли пожалели паралитика, то ли. завербовали. И он вскоре создал еще одну подобную организацию, которую чекисты снова ликвидировали в 1935 году, вновь оставив Садовского на свободе. Не для того

ли, чтобы он чуть позже возобновил свою деятельность на этом поприще – собрал под своей крышей очередных монархистов и приверженцев Гитлера? По этому поводу в своих мемуарах чекист П. Судоплатов напишет вполне определенно:

«В течение ряда лет в Москве разрабатывается видный монархист, известный русский поэт Борис Александрович Садовский и его жена, Наталья Ивановна Воскобойникова, в прошлом фрейлина царского двора…».

Именно на основе этой организации перед самой войной будет создан антисоветский проект «Престол» – аналог чекистской операции «Трест». Только последняя служила для того, чтобы заманивать в нее бывших белогвардейцев, а «Престол» должен был вовлекать в свои сети нацистов. Впрочем, про эту организацию подробный рассказ ждет нас впереди, а мы пока продолжим знакомство с историей жизни (явной и тайной) Зои Федоровой.

Дочь за отца не отвечает, или Побег от оператора к «сталинскому соколу»