Пуля нашла героя (География одиночного выстрела - 3)

- Понимаете, Пал Алексаныч, - заговорил он. - Арестовать - это дело простое, даже расстрелять - это дело простое. Но у нас же задание, нам же надо эти штуки железные довести до боеспособности... А если мы их арестуем - дело станет...

Добрынин подумал и понял, что капитан прав. - Но что же тогда делать? спросил он.

Капитан сперва пожал плечами, как-то по-детски склонив голову. Потом вдруг в его глазах что-то блеснуло. Какая-то идея.

И Добрынин тут же насторожился, приготовился слушать.

- Давайте, Павел Александрович, - снова заговорил Медведев, но на этот раз медленнее и четче, - исходить из главного вопроса: что важнее? Скажем так: что важнее - исполнение задания Родины или смерть... скажем временно - случайная смерть одного человека?

- Ясное дело, задание важнее, - сказал Добрынин.

- Да, - Медведев кивнул. - И мы ведь знаем, кто преступники, а значит мы всегда сможем наказать их... Но! Но накажем мы их тогда, когда задание Родины будет выполнено, так ведь?

Добрынин подумал над словами капитана и согласился.

А за окнами светило солнце и небо опять было безоблачным и ярко-синим.

Добрынин увидел вдруг в окне какую-то большую птицу, важно расхаживавшую по площадке.

- Тогда, может, сделаем так, - осторожно продолжил говорить капитан. Сообщим пока, что произошел несчастный случай. А вернемся к нему, к этому делу, когда задание будет выполнено, скажем, после первого же успешного запуска?

- Вы же свадьбу им обещали зарегистрировать после первого запуска, напомнил Добрынин.

- Обещал, значит выполню. Офицерское слово - закон, - твердо произнес Медведев. - Только вот как мы с ними без переводчика? Придется ведь радировать, чтобы нового прислали...

- Не надо! - вырвалось вдруг у Добрынина.

- Как не надо?

- С ними можно письменно говорить. Записками. А можно школьную доску где-нибудь взять и мелом переписываться с ними.

- Они что, грамотные? - искренне удивился капитан. - Пишут и читают?

- Да, - ответил Добрынин. И, опустив голову, добавил: - Я с ними уже давно так разговаривал...

- Что ж вы раньше не сказали. Пал Алексаныч? - Медведев покачал головой. Надо было сказать... А насчет школьной доски - это не проблема. У нас тут одна есть. Для ленинской комнаты и для политзанятий принесли как-то...

Говорили они до обеда, и постепенно все стало на свои места. Все вопросы оказались решенными. Под конец они даже договорились письменно сказать глухонемым, что они, Добрынин и Медведев, знают, кто виноват, и что только быстрое достижение успехов может смягчить будущее наказание преступников.

Так и сделали, предварительно принеся школьную доску и мел в комнату капитана, а потом зазвав туда на минутку рабочих.

Надо сказать, что глухонемые, прочитав надпись на доске, сначала опешили. Потом один из них, Григорий, взял мел и написал: "Он был бесполезным для страны злым человеком".

Теперь уже Медведев опешил. Мало того, что не пытаются отказаться от вины, так еще и о покойнике плохо говорят!

"Откуда вы знаете?" - написал Медведев. Тот же глухонемой, взяв мел в руки, ответил: "Он на нас всегда матом ругался и не хотел переводить наши жалобы и рацпредложения".

Прочитав последнюю фразу, Медведев решил прекратить "разговор" и жестами, не пользуясь больше мелом и доской, показал глухонемым на дверь. Но показал не обидно, а даже с некоторой вежливостью.

- Ну вот, видите, - сказал он Добрынину, когда рабочие ушли. - Это они... А ведь они вас тогда от смерти спасли, - вдруг добавил он.

Добрынин задумался и действительно увидел, что не схвати они его прошлой ночью по пути к туалету - летел бы тогда он, а не Канюкович, вниз.

- Видно, они вас уважают, Пал Алексаныч, - пришел к выводу капитан.

Как бы там ни было, но объявил Медведев за ужином в столовой, что произошел прошлой ночью несчастный случай, в результате которого погиб смертью храбрых переводчик Канюкович. Сказал капитан, что тело Канюковича из ущелья достать невозможно, поэтому соорудят они все вместе вo время субботника условную могилу для переводчика и сообщат о случившемся в Москву.

Глухонемые, конечно, сообщения не услышали. Вершинин же ухмыльнулся, словно знал правду.

Ковинька, высунувшись в окошко раздачи, прослушал все с очень печальным выражением лица и под конец покачал головой, словно бы говоря: "Надо же!".

Тем же вечером радиограмма о несчастном случае ушла своим ходом в Москву.

Последовавшие затем дни у Добрынина были наполнены серьезными переживаниями на тему справедливости. В конце концов не без труда и нескольких бессонных ночей пришел народный контролер к выводу, что Медведев действительно прав. Дело Родины было намного, может быть в сто раз, важнее жизни одного, не очень приятного человека.