Пуля ставит точку

— Ей. Моей маленькой-даваленькой.

Но я сказал "паровой каток".

Ферпоссон так и засиял.

— Она умерла.

— Кто?

— Что-то вы такой непонятливый, — усмехнулся Ферпоссон, вдруг совсем пришедший в себя. — Мы все её так звали "каточком", придумал это Дерек. Ну и посмеялись же мы! Да, она любила покататься-поваляться, одно удовольствие. Господи!

— Господи! — повторил за ним Крамер.

— Никто не знал, кто это — "Каток", понимаете?

Могли спокойно обсуждать её в клубе и никто ни о чем не догадывался.

— Но почему "паровой"?

— Очень здорово. Это я сказал "паровой каток". — Уф-уф-уф — как паровая машина! Да, она умела поддать пару! — Уф-уф-уф, — и все это в ритме музыки. Так что "паровой" мы добавляли только для смеха. Вроде шифра.

И Ферпоссон, немного задыхаясь, вдруг замурлыкал "зеленые манжеты", и совершенно отчетливо — в ритме паровоза, как сразу заметил Крамер.

— Какие же вы свиньи! — сказал он.

— Но всем это так нравилось!

— Верно. — Крамер тут же ушел.

— Господи! — повторял он уже на ходу. Медсестра, возвращавшаяся с чашкой чая, окинула его недоуменным взглядом.

Ему просто делалось плохо при мысли, о том, что ломая голову над тайной названия, он даже представить не мог, что речь может идти о чьем-то прозвище. Неудивительно, что ему никто и не собирался объяснять — речь шла о той же девушке и все были уверены, что он давно обо всем догадался. Никто и не придал этому значения.

Кроме Шу-Шу, который тоже ничего не понял. И вот куда это его привело. Боже, какими катастрофическими могли быть последствия, попади это полковнику в коллекцию его спичей.

Черт бы его побрал. Джексона тот все равно не поймает, так что никогда ничего не узнает. Дурак чертов.

Крамер вышел во тьму и торопливо направился к ресторану "Тюдор". Из-за какой-то цветной плюшки из Дурбана, умевшей классно разводить пары столько мороки!

Но дело того стоило.