Пульт от девушки

– Я никогда тебя не агитировал за брак… – Том как-то настороженно посмотрел на него, а затем очень аккуратно продолжил, – но я никогда и не отговаривал тебя от него… Я лишь хотел, чтобы ты не был таким сопливым слюнтяем. Но… разве не этого ты все время сам хотел? Ты же хотел жениться на ней, создать семью… – Последнее больше прозвучало как вопрос, нежели как утверждение.

– Как писал Эразм Ротердамский, если ты когда-то о таком слышал: “Без глупости мы бы все вымерли. Ведь только по глупости можно вступить в брак. “ Хотя, где ты мог о нем слышать. – Макс высокомерно посмотрел на Тома и выпустил дым вверх.

– В человеке нас привлекает его внутренний стержень…

– Ты мне уже это говорил, – перебил его Макс и с довольным видом подержался за свой член.

– Личность человека опирается на этот стержень. И сотри пошлую ухмылку со своего ебла. На этот таз я не о тебе беспокоюсь. – Том затушил сигарету, – ты можешь раздавить Катю, почувствовав власть. Раскрошить ее личность. Вот чего я опасаюсь.

– Ты знаешь, Том… – он посмотрел на тлеющий огонек своей сигареты, – не так уж и плохо быть мачо. Мне нравится.

– Ты знаешь Макс… Знаешь, что еще говорил Эразм Роттердамский?

– А ну, удиви! – Макс насмешливо поднял брови.

– Hoeveel beter is hij er aan toe die in gelukkige onwetendheid leeft, dan wie door jaloerse achterdochtigheid zijn leven bederft en van iedere kleinigheid een tragedie maakt! Представляешь, я когда-то изучал философию в Оксфорде… пока не выперли за чрезмерную приверженность гедонизму в виде возлияний бухла и практикования ёбли.

– У-у-у!.. Ну-ну… Как-то у тебя не очень с английским произношением для бывшего студента Оксфорда. Может, тебя за это выперли, а? Ничего не понял, что ты сказал. – Макс хохотнул, но весь как-то заерзал и покраснел.

– Это нидерландский. В переводе означает – “Высшее счастье то, которое покоится на обмане, ибо так живется лучше: легче быть королем в собственном воображении, чем на самом деле”. Это из книги “Похвальное слово глупости”. Написана в тысяча пятьсот девятом. Издана в Париже в тысяча пятьсот одиннадцатом. Я держал в руках оригинал. Мой дядя имеет свой магазинчик антикварных книг под Амстердамом. Я у него жил с четырнадцати лет и ходил там в школу.

– И вы с дядей накуривались, а потом философствовали. Со шмали началась твоя тяга к знаниям, на ней, видимо, и закончилась. Ха-ха! – Макса корежило от злости и когнитивного диссонанса.

– В жизни не употреблял никаких наркотиков… Кроме кофеина, алкоголя и никотина. – Том допил свой стакан и, поставив его на барную стойку, двинулся к выходу.

– Том! – Окликнул его Макс, когда тот уже взялся за круглую ручку двери, – ты говорил, что функция почти необратима… Пришло время спросить тебя, как сделать так, чтобы она меня разлюбила.

– Тебе надо будет рассказать ей все о пульте, – сказал Том, остановившись в вполоборота, – в этом случае, как сказал бы Гарри Поттер: “Чары будут сняты”.

– И почему же функция только почти необратима? Какова цена?

– Не цена. А побочный эффект. Она возненавидит тебя. В случае если ты все эй расскажешь, она до конца своих дней будет испытывать к тебе острую неприязнь вплоть до тошноты. И это уже абсолютно необратимо, – отсалютовав Максу, он ушел.

****

Шли недели, и он стал проявлять все большую грубость по отношению к Кате на пустом месте. Она все чаще молчала, боясь попасть в опалу. В ответ на обидные слова, она тихо, как маленькая девочка пускала слезы, сидя в кресле и делая вид, что читает. Несколько раз она объявляла изобретенную ими когда-то “минутку нежности”, но в ответ она получала лишь презрительную отмашку рукой. Макс же все больше убеждался, что теперь понимает значение термина “синдром рабовладельца”, когда неограниченная власть над кем-либо сводит с ума. В детстве, выбегая во двор, он с удовольствием мог обоссать чей-то слепленный снеговик, пока никто этого не увидит. И делал он это лишь потому, что просто мог это сделать. Макс не умел лепить снеговики. Поэтому всю свою “творческую” энергию тратил на разрушение снежных фигурок. Сейчас он не был в состоянии сделать Катю счастливой. И ему все больше хотелось унизить ее еще и потому, что факт ее несчастья лишь напоминал ему об его социальной импотенции. Как раз в то время Максу предложили работу в зарубежной компании. Зарабатывать он стал гораздо больше. Начали оставаться деньги с зарплаты. Мечты сбывались, а удовлетворение жизнью так и не приходило.

Макс отыгрывался на Кате за все свои обиды и неудачи. Поначалу он считал, что отыгравшись, это у него пройдет, и он снова обретет по отношению к ней те нежные чувства, что были у него изначально. Но время шло, и становилось только хуже.

Когда-то чувство собственности одержало полную победу над его благоразумием. И теперь он не знал, что делать дальше. Единственный способ отпустить Катю состоял теперь в том, чтобы избавить ее от себя пусть не эмоционально, но, по крайней мере, физически.