Пунктир воспоминаний

Но противников такого взгляда на тунгусское явление среди ученых было куда больше. После широких дискуссий, в том числе по телевидению, некоторые ученые потребовали запретить неспециалистам выступать по научному вопросу. Однако время показало - всеобщий интерес к тунгусской загадке не ослабевает. Немало ученых стало разделять "экзотическую точку зрения" автора ядерной гипотезы, поддерживаемой Золотовым, Зигелем и другими исследователями. Спор перешел в научные аудитории. Дискуссии продолжались, привлекая международное внимание. Обсуждалось уже восемьдесят гипотез, и ни одна из них не объясняла всех аномалий тунгусской катастрофы (кроме ядерной гипотезы!). Хотя аргументы все больше говорят в нашу пользу, проблема не решена и в наши дни, неожиданно возникают все новые загадки. Так, точными приборами установлено, что в эпицентре тунгусского взрыва более семидесяти лет существует биофизическое поле, в котором точнейшие морские хронометры и кварцевые излучатели дают ошибку в двести раз большую, чем в любом другом месте.

А как же писатель? Ему уже не дают слова? Напротив! Он использовал свое преимущество и внес в популярный уже роман "Пылающий остров" ставшую в нем органической линию тунгусской гипотезы.

Спор продолжается!..

Было бы ошибкой думать, что маленький (но скандальный) рассказ стал главным направлением в работе литератора. Я пришел в литературу инженером и хотел им остаться на новом поприще.

После восстановления разрушенного войной страна вынашивала дерзкие проекты создания искусственных морей, насаждения лесов, преобразования пустынь. Как отражение действительности и возник у меня, фантаста, замысел преобразования Арктики - строительства вдоль сибирских берегов мола изо льда: если отгородить прибрежную полосу морей от Ледовитого океана, она не будет замерзать круглый год. Доступными станут отдаленные, но богатые районы Сибири! Роман получил название "Мол Северный".

Показать "фантастическое строительство" правдоподобно можно было, лишь увидев Арктику своими глазами.

8. ПО АРКТИКЕ И ВОКРУГ АФРИКИ

Побывать в Арктике помогли мне сердечная забота и дружеское участие Александра Александровича Фадеева. Он договорился с прославленным полярником и челюскинцем Героем Советского Союза Кренкелем. Эрнест Теодорович в ту пору руководил всеми полярными станциями Главсевморпути и отправлялся в арктическую инспекционную поездку. Несколько месяцев мы дружески прожили на соседних диванах в салоне легендарного корабля "Георгий Седов" как гости капитана Бориса Ефимовича Ушакова. Каждый вечер там собирались моряки и полярники. Был здесь и Евгений Иванович Толстиков, ставший потом видным исследователем Арктики и Антарктики, Героем Советского Союза.

За многомесячное плавание "Георгий Седов" сделал два рейса, посетил множество зимовок на островах полярных морей, вплоть до самой северной оконечности Земли Франца-Иосифа, где похоронен Седов.

И сколько же за это время я услышал историй об "обыденном героизме" полярников на самом краю света! Правдивые и удивительные, они переполняли меня. Некоторые легли в основу рассказов, которые выходили потом в свет в моих сборниках "Против ветра", "Остановленная волна", "Обычный рейс". Но фантастика не могла не проглянуть в книге "Гость из космоса". Вслед за тем появился и роман-мечта "Мол Северный".

Роман этот вновь привлек внимание кое-кого из ученых, на этот раз океанологов. Они рассмотрели "роман-мечту" как реальный технический проект и стали убедительно доказывать несостоятельность замысла соорудить ледяной мол вдоль сибирских берегов - автором не учтены придонные холодные течения, которые компенсируют тепло ветви Гольфстрима у Карских ворот, и отгороженная молом полынья все равно замерзнет!

Иван Антонович Ефремов, не только замечательный писатель-фантаст, но и видный ученый, восстал против такого отношения к литературному произведению и написал океанологам обоснованное письмо. Они вежливо ответили Ефремову, но последнее слово осталось за критиками романа, кроме них, письма никто не прочитал - их статья была напечатана, а письмо Ефремова не публиковалось.

Я допускаю, что можно нападать и на Жюля Верна за то, что он "выстрелил" людьми из пушки на Луну, которые на самом деле непременно расплющились бы. Или на Уэллса за его безусловно ненаучную "Машину времени" с ее противоречием "закону причинности". При таком подходе литературные произведения перестали бы существовать.

Я же мог сохранить свою мечту, если бы даже согласился с учеными, признал бы их аргументы. Более того, ввел бы в ткань романа "опровергателей", живописуя их по своему усмотрению.